Выбрать главу

Пушкин часто встречался с Соллогуб в 1832–1836 годах в светском обществе, а также у Вяземских и Карамзиных.

В. Ф. Вяземская впоследствии утверждала, что в этот период Пушкин «открыто ухаживал» за Надеждой Соллогуб. 5 октября 1832 года он написал обращенное к ней стихотворение «Нет, нет, не должен я, не смею, не могу…».

По исследованию пушкиниста А. Бархатова следует, что в 1834 году Пушкин уделял ей особенно заметное внимание. Так, в своих дневниках (он маскировал ее под персоной «S») поэт писал:

7 апреля — «Вчера… у гр. Фикельмон S не было»;

10 апреля — «Вчера вечер у Уварова — живые картины. Долго сидели в темноте. S не было — скука смертная»;

18 декабря — «Вчера[17] вечер у S».

В письмах к жене Пушкин тоже писал о ней:

21 октября 1833 года — «Охота тебе, женка, соперничать с гр. Сал[логуб]. Ты красавица, ты бой-баба, а она шкурка. Что тебе перебивать у нее поклонников? Все равно, кабы гр. Шереметев стал оттягивать у меня Кистеневских моих мужиков».

5 мая 1834 года: — «Вчера был у княгини Вяземской, где находилась и твоя гр. Сал[логуб]… За Салог[уб] я не ухаживаю…»

26 мая — «…Лучше бы ты о себе писала, чем о S, с которой забираешь в голову всякий вздор…»;

3 июня — «…Гр. Сал[логуб] встретил недавно. Она велела тебя поцеловать…»;

26–27 июня — «Когда я представлялся в[еликой] к[нягине], дежурная была не С[оллогуб], а моя прищипленная кузина Чичерина, до которой я не охотник, да хоть бы и С[оллогуб] была в карауле, так уж если влюбляться…»;

11 июля — «…Ты сердишься на меня за С[оллогуб]… С С[оллогуб] я не кокетничаю, потому что и вовсе не вижу…» и т. д.

Однако Пушкин продолжал встречаться с Соллогуб, вызывая ревность жены, вплоть до отъезда Надежды Львовны за границу в июле 1836 года, где в октябре она вышла замуж за А. Н. Свистунова, молодого человека из ближнего окружения Долли Фикельмон. Вернулась Н. Л. Соллогуб в Россию уже после смерти поэта.

Романова Елена Павловна, великая княгиня

Елена Павловна Романова (1806–1873), ур. принцесса Вюртембергская, Фредерика-Шарлотта-Мария — жена (с 1824) великого князя Михаила Павловича Романова.

Пушкин познакомился с ней в последние годы своей жизни. Первая его встреча с Еленой Павловной произошла в ее дворце на Каменном острове 27 мая 1834 года. Тогда он был ей впервые представлен, о чем сам написал жене: «В прошлое воскресенье представлялся я великой княгине. Я поехал к ее высочеству на Каменный остров в том приятном расположении духа, в котором ты меня привыкла видеть, когда надеваю свой великолепный мундир. Но она так была мила, что я забыл и свою несчастную роль, и досаду».

Елена Павловна была незаурядной личностью; образованным и прекрасно разбирающимся в литературе человеком. Она дружила со многими литераторами, музыкантами и государственными деятелями. Брат мужа, царь Николай I, говорил о ней: «Самая ученая из нашей семьи».

Пушкин приносил ей не только свои произведения, но и те, что запрещались царской цензурой и подлежали немедленному изъятию и уничтожению, например, «Записки Екатерины II». «Великая княгиня взяла у меня Записки Екатерины II и сходит от них с ума», — записал 8 января 1835 года Пушкин. Он встречался с Еленой Павловной не только на светских мероприятиях, но и в узком кругу (иногда вместе с ним были В. И. Анненков, Е. В. Мейендорф и др.). 26 декабря 1835 года великая княгиня сообщала мужу в Лозанну: «Я видаю иногда Вяземского, как и твоих протеже — семью его, и я приглашала два раза Пушкина, беседа которого кажется мне очень занимательной». За несколько дней до роковой дуэли поэт встречался с Еленой Павловной у нее в узком кругу (по свидетельству В. И. Анненкова). Последняя же их встреча состоялась накануне дуэли 26 января 1837 года на балу у графини М. Г. Разумовской.

С. Н. Карамзина вспоминала: «Вечером княгиня Елена Павловна была тоже на этом балу, она не танцевала… Я видела Пушкина последний раз; он был спокоен, смеялся, разговаривал, шутил; он несколько судорожно пожал мне руку, но я не обратила внимание на это».

После дуэли Пушкина с Дантесом Елена Павловна очень переживала за жизнь поэта, посылала записку за запиской Жуковскому, ежечасно справляясь о состоянии Пушкина и предлагая любую свою помощь: «…Я хочу спросить Вас, не согласились бы послать за Мандтом [врач царской семьи], который столь же искусный, как оператор. Если решиться на Мандта, то, ради бога, поспешите и располагайте ездовым, которого я Вам направляю…»

вернуться

17

В оригинале: «Le рёrе et la mere de votre Comtesse Natalie de Cagoul sont ici depuis une semaine. Je leur ai lu en seance public votre Онегин; ils en sent enchantes».