Читать онлайн "Путь к священному безмолвию. Малоизвестные творения святых отцов-исихастов" - Коллектив авторов - RuLit

Первый возраст иноческой степени есть умаление страстей, что свойственно начинающим.

Вторая ступень духовного повзросления, превращающая отрока в юношу, — привязанность [165] к псалмопению. Ибо после упокоения [166] и умаления страстей псалмопение становится сладостным для языка [167] и причисляется у Бога <к заслугам>, ибо невозможно «петь <…> Господу в земле чужой» (Пс. 136, 4), то есть в страстном сердце.

Третья же ступень духовного возрастания — юноши в мужа — прилежание к молитве, что свойственно преуспевшим. Ведь молитва отличается {С. 26} от псалмопения, как совершенный муж — от юноши и отрока, соответственно степени, на которую мы восходим.

За этими <тремя следует> четвертая ступень духовного возрастания — ступень седого старца, то [168] есть неуклонная пристальность созерцания, каковое свойственно совершенным. Вот и завершен путь, и лестница достигла конца.

Значит, поскольку эти [ступени] так положены и возвещены /установлены/ Духом <Святым>, то невозможно младенцу возмужать и взойти в состояние седого <старца> иначе, кроме как начав с первой ступеньки [169], как мы сказали, и, успешно пройдя по [всем] четырем [170], достичь совершенства.

Началом же продвижения к свету для желающего духовно возродиться [171] является умаление страстей, или хранение сердца, ибо иначе невозможно страстям умалиться [172].

На втором месте — усиление [173] псалмопения, ибо, когда страсти улегаются и умаляются благодаря сердечному противлению страстям, желание примирения [174] с Богом воспламеняет ум. С этого времени /поэтому/ окрепший ум, преследуя, изгоняет с помощью внимания помыслы, овевающие поверхность [175] сердца. И вновь он, как обычно, прилепляется ко второму вниманию и молитве [176]. Тогда взвихряются духи — а духам страстей привычно возмущать сердечную глубь, — но призыванием Господа Иисуса Христа они распадаются и исчезают, словно воск [177]. Будучи изгнанными оттуда, они возмущают через чувства поверхность [178] ума; посему если даже и чувствуется /или: он [ум] чувствует/ вскоре затишье, все же совершенно избежать их и не воевать невозможно. Свойственно же сие одному [179] пришедшему в <меру> «мужа совершенного» (Еф. 4, 13), пребывающему всегда (pantÕj) [180] в уединении и непрерывном (diapantÕj) сердечном внимании.

Затем стяжавший внимание возвышается мало–помалу и до мудрости седин, то есть восходит к созерцанию, что есть [удел] совершенных.

{С. 27} Итак, именно проходящий <все> это в свое время и размеренно может после изгнания из сердца страстей и псалмопению предаваться, и законно защищаться как от помыслов, пробужденных чувствами, так и от возмущения на поверхности [181] ума, а также, когда нуждается в этом, устремлять к небу чувственное око вместе с духовным и поистине чисто молиться, да и то в единичных и редких [случаях] из–за подстерегающих в воздухе <бесов>. На самом деле только то от нас [182] требуется, чтобы сердце было очищено хранением; если же, по апостолу (Рим. 11, 16), «корень свят», то ясно, что «и ветви», и плод. Желающий же возводить взор и ум к небу <иначе> — кроме того способа, о котором мы говорили, — и воображать что–то умопостигаемое, видит, словно в зеркале, скорее призраки, а не истину. Ибо из–за того, что сердце нечисто, второе и первое [183] внимание не преуспевают. Ведь как при строении дома мы не закладываем прежде кровлю, а затем фундамент (поскольку это невозможно), но, напротив, сначала фундамент, затем строение и напоследок крышу, так мысли и тут: сначала хранением сердца и умалением в нем /букв. из него/ страстей мы полагаем духовное основание храмины; затем, отталкивая вторым вниманием [184] напор лукавых духов, пробуждаемый [185] внешними чувствами, скорее [186] избегая войны, утверждаем над фундаментом [187] стены духовного дома [188]; и [уже] потом при помощи совершенного приникновения к Богу или отшельничества мы простираем кровлю дома и тем самым завершаем духовное жилище [189] во Христе Иисусе, Господе нашем, Которому слава [190] во веки. Аминь [191].