Константин В. Гальской
Многие придут ко мне путем подвига,
Все вы придете ко мне путем усталости.
Будда
Светлане (Николаевне) Коссовской
Кажется, не долго ждать осталось
Всем Тобой обещанного дня, —
Дня, когда предельная усталость
В мир покоя приведет меня.
Подвига достоин в жизни не был,
Подвиг только избранных удел.
На земле не всем хватает хлеба,
Не на всех хватает чистых дел.
Но быть может все-таки достойны,
Свой бесславный завершая путь,
Жизнью искалеченные воины
В дверь Твою войти и отдохнуть?
Ты была мне в жизни лучшим другом,
Мудрая и нежная сестра.
Стелется за мною вешним лугом
Детства нашего согласная пора.
Я тогда был мальчик неуклюжий,
Ты — девчурка с хвостиками кос.
Стал давно и старше я и хуже,
Телом вырос, но душой не рос.
Верно, в жизни ты меня напрасно
Берегла и холила, как мать;
Я любви твоей, большой и ясной,
Не сумел, приняв, другим отдать.
Той любви не отыскать, как клада,
Та любовь — увядший желтый лист.
Накопил в себе я много яда,
А тогда так кроток был, так чист…
Стала ты нужна, как в детстве, снова,
Мой далекий, верный поводырь.
Может быть, твое живое слово
Распахнет помятых крыльев ширь?
Может быть, не все еще пропето?
Только, как добрей, как проще жить?
У тебя одной прошу совета,
От других его не получить.
Берлин, 1943.
Из тяжелых гроздей винограда
Выжимают мутное вино,
Пропитало солнце листья сада
Мертвою, прощальной желтизной.
Снова жду душой настороженной —
Только осенью так можно ждать.
В сердце, зноем лета опаленном,
Холодок предутренний опять.
Ухожу под серые платаны,
В рваной выцветающей листве,
Птиц далеких стынет крик гортанный
В неподвижной неба синеве.
Бабье лето дни бесшумно стелет,
Легкой дымкой дали серебря,
И плывут прощальные недели
В тусклую плаксивость ноября.
«Где темно-бурые листы каштана…»[4]
Где темно-бурые листы каштана,
Как странных птиц следы на белой пыли,
Там, где плывут железным караваном
Сухим руслом шоссе автомобили,
Я все стою на пыльном перекрестке,
Тяжелым застывая созерцаньем,
Ловя в движении шуршаще-блестком
Далекой жизни тусклое мерцанье.
В прорезах сумрачных холодных окон
Шевелятся беззвучной речью губы,
Лучом случайным вспыхнет чей-то локон,
Зажгутся глаз неведомые глуби.
Хочу узнать, куда их путь уносит?
Хочу кричать, чтобы остановились,
Но сам для них я только бледный отсвет
В холодной дымке придорожной пыли.
«Вздохнул свистком коротким паровоз…»
Михаилу (Дмитриевичу) Иванникову[5]
Вздохнул свистком коротким паровоз,
Вспорхнул платок прощальным взлетом,
И, пятясь, медленно пополз
Вокзал под копоти налетом.
В окне метнулись тополя,
Мост прогудел нависшей сталью,
Поплыли серые поля
С осенней ветреной печалью.
И пульс уверенный колес
Стучал все радостней и чаще,
И поезд вдохновенно нес
В туман, неведомым манящий.
вернуться
«Возрождение» № 17, сентябрь-октябрь 1951, стр. 145. Стихотворение посвящено сестре поэта Мариамне Львовне Жедринской, урожденной Гальской.
вернуться
«Литературная Среда», I, Белград, 1936, стр. 5. Этот сборник поименован первым, но второй никогда не вышел. На обложке стоит 1936 год, а на титульном листе — 1935. В моем экземпляре есть дарственная надпись моего отца своим племянникам: «Дорогим Мурке и Тике (Марии и Николаю Жедринским — К.Г.) на память от Володяя, 3 июля 1936, Белград». Так как трудно себе представить, что отец ждал год, чтобы подарить сборник, в котором был впервые напечатаны его стихи, я считаю, что 1936 год соответствует реальной дате выхода в свет «Литературной Среды». Во втором номере выходящего в Париже «Русского Временника», в 1938 году появилась рецензия Алексея Бекчеева (псевдоним Юрия Бек-Софиева) на этот сборник. В ней он приводит полностью два стихотворения моего отца, из четырех напечатанных в этом сборнике. К.Г.
вернуться
«Литературная Среда», стр. 8 и «Русский Временник», № 2, стр. 96–97.
вернуться
М.Д. Иванников (1904–1968) — писатель, кинооператор на белградских киностудиях.
вернуться
«Возрождение», № 36, ноябрь-декабрь 1954, стр. 90. В версии, напечатанной в «Возрождении», есть существенные разночтения. Так, вместо третьей и четвертой строк в «Возрождении» напечатано: Качнет движенье легкое руля // На жирной глади знаки Зодиака. Между двенадцатой и тринадцатой строкой напечатано: