Что случится, если мы отклонимся от жизни, к которой были призваны? Сможем ли тогда утверждать, что действительно живём или присутствуем в этом мире? Разве выбор другого пути, обратного потребностям души, не приведёт к ещё бо́льшим ошибкам? Тут можно вспомнить старую притчу о человеке, которому царь поручил доставить послание и который забыл о нём. Подобно этому гонцу, мы тоже не можем завершить тягостное путешествие, в которое нас отправили. Мы бродим без цели, потому что не понимаем, какую драгоценную ношу держим у сердца. Нас можно сравнить с чинди – индейцы навахо так называют призраков, которые беспокойно скитаются по миру в поисках дома, не способные пробудиться и осознать, что уже находятся там, куда так отчаянно стремятся.
Говорят, что, будучи при смерти, Гертруда Стайн спросила:
– Каков ответ?
А потом, немного подумав, приподнялась на каталке и спросила:
– А каков тогда вопрос?
Так какие ответы на какие вопросы нам нужно найти в течение жизни? Это правильное направление для размышлений, но оно – одно из многих.
Если внимательно посмотреть на путешествие, называемое жизнью, можно увидеть два больших вопроса, которые перед каждым из нас ставит психика. Первый сопровождает нас от рождения и до зрелого возраста и звучит следующим образом: «Что окружающий мир хочет от меня?»
То есть что я должен делать, чтобы соответствовать ожиданиям матери и отца. Позже вопрос обрастает новыми смыслами: «Как мне соответствовать требованиям школы, места работы и окружающих, с которыми я нахожусь в отношениях?» Чтобы ответить на него, наше эго должно достигнуть определённого уровня развития, а самость ощущаться как сила, способная действовать и достигать. Мы не можем познать самость, которая является метафорой организующих, целеустремлённых энергий психики, имеющих жизнь и telos, то есть цель, являющихся трансцендентными по отношению к сознанию, но мы должны обрести отчасти временное, адаптивное чувство идентичности в мире, в который нас забрасывает судьба[2].
Второй вопрос встречает нас после того, как мы покидаем первую половину жизни; он звучит следующим образом: «Чего теперь просит от меня душа?» Если вспомнить, что слово psyche в переводе с греческого означает «душа», становится понятно, что в первой половине жизни мы следуем биологической и социальной программе, а во второй – психологической и духовной[3].
Каждый из этих вопросов необходим для развития личности. Сначала поиски ответа помогают эго развиваться и социализироваться в окружающем пространстве, затем перемещают его в более широкий контекст, заставляют переосмыслить опыт, который выходит за пределы ограниченных возможностей эго. У человека, достигшего середины жизни и до сих пор не создавшего эго-идентичность, не включившегося в социальное окружение, за плечами много незавершённых дел. Но человек, который продолжает цепляться за ценности и идолов первой половины жизни – молодость, статус, постоянное желание получить признание от окружающих, – попадает под власть регрессивного паттерна, который вызывает чувство отчуждения, и это отдаляет от призвания, к которому стремится душа. Таким образом, не только у нас есть вопросы к жизни, но и жизнь способна ставить вопросы перед нами.
Во второй половине нашего путешествия, по собственной воле или по необходимости, мы вынуждены научиться распознавать то, что находится на поверхности, чтобы суметь заглянуть внутрь самих себя. То есть мы вынуждены стать развитыми личностями, которые не просто скользят по верхнему слою реальности, но стараются понять причины тех или иных её, а значит и наших, движений. Развитая личность – это человек, который спрашивает: «Что здесь происходит? Какова этому причина? Что в моей истории или истории другого человека этому поспособствовало?» Желание оставаться в неведении и нежелание спрашивать, чтобы докопаться до сути, означает быть во власти автономных, аффективно заряженных идей, которые Юнг назвал комплексами. Это энергетические кластеры, которые живут собственной жизнью и, если с ними не бороться, вынуждают человека существовать на автопилоте, проводить каждый свой день, действуя машинально, не прикладывая сил, которые даёт осознание. Наши эго-идентичности часто с трудом противостоят нашим же собственным внутренним регрессивным тенденциям, желанию забыться во сне и бездействовать, а также капризам и превратностям требовательного общества, которое нас окружает.
2
Так называемое ощущение самости зачастую оказывается ложной, адаптивной стратегией, которая со временем превращается в тюрьму, ограничивающую наше развитие. Подробно я рассказываю об этом в своей книге
3
Выражение «половина жизни» здесь имеет метафорический смысл, поскольку факторы, направляющие ко второму категоричному вопросу, зависят от нас самих и обстоятельств, в которых мы находимся. Описываемое изменение фокуса внимания часто происходит на рубеже 30–40 лет, но может произойти в любое время.