Когда я говорю о ритуальной стороне жертвоприношения, я вовсе не хочу принизить значение ритуала как такового. Это далеко не так. Ритуал может быть мощным инструментом духовного совершенствования. Он привносит в нашу жизнь сакральное и напоминает, что у игры есть множество уровней. На самом деле я полагаю, что это полезное упражнение, которому стоит посвятить какую-то часть нашей повседневной жизни, сознательно и последовательно превращая её в ритуал. Можно, например, поработать таким образом с пищей — так мы сможем привнести осознанность в ту область, где обычно безраздельно правит желание. Вместе с воздухом и водой, пища имеет первостепенное значение для нашего выживания, и потому связанные с ней желания очень прочно встроены в нашу психическую структуру. Очень непросто сохранять осознанность по отношению к желаниям, обладающим такой силой. Однако существуют связанные с едой практики, которые превращают сам приём пищи в садхану и делают его частью процесса превращения нашей жизни в путь пробуждения.
Одним из способов осознанно относиться к поедаемой пище — превратить питание в приношение. В четвёртой главе Гиты есть шлока, касающаяся жертвоприношения; в большинстве комментариев говорится, что в Индии многие используют её во время еды. Я тоже применяю эту мантру всякий раз, когда ем.
Когда-то для нас с отцом эта мантра была чем-то вроде любимой игры. Когда подходило время обеда, ещё даже не сев за стол, он уже тянулся за вилкой, лез ею в салатницу и начинал хрустеть овощами. Набив рот, он вдруг осознавал, что я как раз произношу молитву, и застывал с виноватым видом. Но стоило мне увлечься благословениями, как он ворчал как бы себе под нос: «Уже давай жуй!», ненавязчиво намекая, что пора бы уже закругляться и приступать к еде. Это был наш ритуальный танец, который мы исполняли с ним на пару.
Сразу оговорюсь — я даже не пытался на него давить, мне было всё равно, съест он свой салат без благословения или нет; он сам говорил: «Ой, нет-нет, я не стану есть, пока ты молишься». Однажды он даже спросил меня: «Чего ты там такое бормочешь?» Я объяснил ему, и с тех пор он всегда присоединялся к моим «шанти, шанти, шанти», а в конце говорил «Аминь!» — лучшее из всех слов!
Вот та мантра[78], которую я произносил за едой.
В первых двух строках говорится: «Смотри, когда ты принимаешь пищу, пища есть частица Брахмана, частица непроявленного Нечто, лежащего за пределами формы. Помнил ли ты об этом в последний раз, когда ел? Ты думал, что перед тобою пища, тогда как это был дух в плотной форме».
«Но на этом мы не остановимся, — говорит мантра. — Пища есть Брахман, но и огонь, в который ты бросаешь пищу (а это может быть огонь твоего голода, огонь твоего желания или священный огонь, которому ты приносишь гхи), — он тоже часть Брахмана. Ты думал, что огонь твоего голода — всего лишь огонь? Нет, этот огонь есть Брахман. Так что теперь ты бросаешь Брахмана в Брахман.
Но и это ещё не всё. Как вы думаете, кто осуществляет эти действия? Вы полагаете, это вы? Вы полагаете, это вы собираетесь съесть пищу, чтобы удовлетворить своё желание? Нет. Ибо и вы — тоже Брахман. И теперь получается, что Брахман бросает Брахман в пламя Брахмана. И кому же вы предлагаете это приношение? Вы считаете — богам? А кто такие боги? Ну, разумеется, это тоже Брахман. Вот так-то.
Итак, получается, что вы — Брахман, который бросает Брахман в пламя Брахмана, посвящая это действие Брахману, — это означает, что на самом деле не происходит ровным счётом ничего. Понимаете? Всё это — иллюзия. Брахман, играющий с Брахманом. Всё сущее — игра Господа, божественная лила. А вы думали, что собрались просто пообедать?!
Это первая половина мантры. Во второй половине пища предлагается в качестве приношения тем бесчисленным манифестациям, которые Дух принимает во Вселенной. Пища предлагается гуру — то есть Богу в проявленной форме; она предлагается гуру как создателю, хранителю и воплощению силы перемен, олицетворяемых образами богов Брахмы, Вишну и Шивы; и наконец, она предлагается тому, что находится за всеми этими аспектами, — Парамбрахману, Бесконечному. И наконец, в мантре говорится: «Я прикасаюсь к лотосовым стопам гуру», что значит — я смиряю мою волю ради него. После этого следует пауза, во время которой можно добавить любое благословение, которое мы хотим послать в мир, и мантра заканчивается словами «Ом, шанти, шанти, шанти» — «мир, мир, мир».