Итак, какой вывод можно сделать из двух последних примеров? Со стороны потребителей доминантными генами в ДНК продуктов (товаров и услуг) могут быть и ген трудовой теории стоимости, и ген научно-инновационной теории стоимости, и, конечно же, ген предельной полезности. От чего зависит доминантность и рецессивность того или иного гена в ДНК товара или услуги?
Во-первых, от специфики самого продукта. Результат ли этот продукт в большей степени субстанции науки или субстанции труда? Какой вид общечеловеческой стоимости в продукте превалирует: общественный или цивилизационный?
Во-вторых, доминантность гена зависит от конъюнктуры рынка. Если это простая форма рынка, где независимые мелкие товаропроизводители (допустим, фермеры) выставляют свои продукты для жителей того же села, которые потребят эти товары в течение короткого времени, то тут точки зрения производителя доминантен ген трудовой теории стоимости, а с точки зрения потребителя – ген теории предельной полезности. С усложнением структуры рынка и увеличением ассортимента товаров и услуг варьируется и доминантный ген в ДНК продукта.
В-третьих, многое зависит от поведенческих особенностей потребителя (см. пример с ракушками).
Последнее, что я бы хотел описать в этой главе перед подведением итогов, это раздвоенность гена предельной полезности. Этот ген может быть доминантен, естественно, не только со стороны потребителя, ведь производитель, покупая сырье, не хочет отблагодарить поставщика сырья за проявление в его товарах субстанции труда или науки. Нет, производитель ищет тот продукт, то воплощение (со своей стороны) субстанции потребности, которое в условиях ограниченной рациональности (и прочих факторов, не зависящих от производителя) окажется наиболее полезным в производстве нового блага. Но так как полезность есть потребительная стоимость блага, а производителя потребительная стоимость блага не интересует, ему нужно создать меновую стоимость блага (после обмена этого блага он заработает деньги, которые уже направит на удовлетворение своих потребностей, на использование полезных свойств товаров и услуг, предварительно, конечно, направив капитал в новую стадию кругооборота и затратив лишь часть своей прибавочной стоимости4), значит тут нельзя называть доминантным ген предельной полезности, хотя логично, если бы именно так и было. Однако нет, здесь доминирует ген, который я бы назвал геном предельной производительности, то есть это тот же ген предельной полезности, но предназначенный для производителей благ. Австрийская школа, развивавшая теорию предельной полезности, в принципе акцентировала внимание на потреблении, а не на производстве. Это является косвенным фактором, косвенным ответом на то, почему я решил отделить предельную производительность от предельной полезности в целом. Основной фактор уже приведён выше – это отделение создания меновой стоимости от использования потребительной стоимости.
Снова перейдем к примерам. Пустырь, то есть фактор производства – земля, предложен владельцем земли производителю. На этом месте есть возможность построить высокотехнологичный завод. Владелец (опять же отложим формирование цены и представим, что цена блага равна его стоимости) выставил определенную цену за землю. Эта цена или стоимость не отражает ни проявление субстанции труда (никто землю не расчищал от деревьев, никто ее вообще не трогал и не видоизменял состав почвы), ни проявление субстанции науки (человек не придумал материю, и планету человек не создавал). Следовательно, земля – это отражение субстанции потребности, причём и со стороны владельца, и со стороны производителя. Оба думают, какую прибыль может дать земля, и в соответствии с этим определяют стоимость земли. Значит, в данном случае доминантным геном в ДНК земли с обеих сторон обмена является ген предельной производительности.
4
На слове “своей” здесь сделан акцент, так как размер прибавочной стоимости, которую капиталисту можно направить на удовлетворение своих потребностей, зависит от формы организации бизнеса.