Многие аспекты культурной жизни давно вызывали гневную критику Мао. Он считал, что время, отводимое на лекции, надо сократить, «что время студентов нужно тратить на активное участие в классовых битвах… Нынешний метод образования калечит таланты, калечит молодёжь… Читать столько книг! Это нужно прекратить… Нынешний метод проведения экзаменов — это метод обращения с врагом… В списывании нет ничего постыдного… Всю систему образования следует менять», говорил он на собраниях.[621]
Можно было подумать, что в председателе Мао шестьдесят лет спустя проснулся незадачливый школьный прогульщик и дал волю накопленному в детстве гневу на наставников, которые заставляли его корпеть над учебниками, зазубривать ненужные ему премудрости, дрожать перед экзаменами. Он только что не цитировал фамусовскую формулу: «Чтоб зло пресечь, собрать все книги бы да сжечь!». И он мог быть уверен, что среди учащейся китайской молодёжи он найдёт много горячих сторонников.
Параллельно с движением в сторону упрощения всех сторон культурной жизни, шла настойчивая работа по выявлению всяческого инакомыслия. Лена Дин-Савва к тому времени работала в Бюро переводов при китайском ЦК КПК. Естественно, она должна была подать заявление на вступление в партию. Партийный лидер её звена объяснил ей, что она обязана раз в месяц подавать письменный рапорт о своих мыслях, о прочитанных книгах, о встреченных людях, обо всём, что её тревожит и смущает. Такой же отчёт надо давать устно своей ячейке каждые две недели. Всё это называлось «преподнесение партии своего красного сердца».[622]
Стараясь быть честной, наивная Лена созналась в письменном отчёте, что её тревожат разговоры с отцом, вернувшимся из СССР в конце 1950-х. Там он был арестован в годы Большого террора и провёл в лагерях почти 20 лет. Понятно, что его комментарии о советской системе и Сталине резко расходились с линией официальной китайской пропаганды. Каков же был ужас неопытной девушки, когда ей сообщили, что её рапорт отправлен по месту работы её отца![623]
В 1965 году Мао Цзедун имел весьма серьёзные основания для тревоги. Свержение Хрущёва в октябре 1964 года показало, что да — такое возможно! Коммунистический лидер может лишиться власти в результате «дворцового переворота». Если его соратники-соперники в Политбюро сумеют договориться, собрать внезапно Пленум ЦК и вынести на голосование все его ошибки, приведшие к голоду в стране, ему может выпасть похожая судьба. В отличие от Сталина, у Мао к этому моменту ещё не было отлаженного и послушного аппарата карательных органов, чтобы провести Большую чистку сверху. Мысли его напряжённо искали выхода и, как всегда, соскальзывали к привычному и послушному инструменту: тёмным страстям народных масс.
Начало было положено в мае 1966 года. Специально созданная Группа по проведению Культурной революции инициировала выступление нескольких студентов Пекинского университета против парткома и ректората. На стене столовой они вывесили большое дацзыбао с обвинениями руководства в ревизионизме и отступлениях от линии «председателя Мао». Председатель немедленно выразил студентам свою поддержку, приказал перепечатывать их обвинения в газетах. Новая кампания начала распространяться по стране стремительно, как лесной пожар. Повсюду протестующие студенты, получившие название хунвейбинов, стали нападать на университетское и местное партийное руководство. Вскоре к ним присоединились и группы молодых рабочих — цзаофаней.[624]
Мао Цзедун начал лично выступать на площади Тяньаньмань, выражая свою поддержку протестующим. «Бунт — дело правое!» — таков был лозунг. Сотни тысяч молодых китайцев кинулись штурмовать поезда, мечтая попасть в столицу и увидеть вождя своими глазами. Лена Дин-Савва так описала это нашествие:
«Пекин кипел — работа в учреждениях прекратилась, учёба в школах и вузах тоже остановилась, школьники и студенты всей страны вышли на улицы. Чтобы им было удобнее “заниматься революцией”, транспорт, включая поезда, был бесплатно предоставлен для их пользования. Когда бунтующая молодёжь оказалась в Пекине, всем учреждениям было приказано предоставлять им жильё, кормить и возить по Пекину в целях ознакомления с политическим движением. Ко мне в квартиру поместили шесть подростков пятнадцати лет. Я отдала им все одеяла и простыни, а сами мы спали, не раздеваясь».[625]