Во все сферы культурной и политической жизни со всех сторон проникали орды воинственных недоучек, с которыми не было сладу, которые вносили полный хаос в привычные порядки. Представители старых режимов пытались сопротивляться, уговаривать, объяснять. Это было сравнимо с ситуацией, в которой профессиональную футбольную команду заставили бы играть против племени индейцев. Те начали бы хватать мяч руками, выбегать за границу поля, пускать в ход кулаки, а профессионалы пытались бы играть по правилам. Нетрудно догадаться, кто окажется победителем в такой игре.
За грех непослушания Творец обрёк человека на непрерывный труд: «В поте лица твоего будешь есть хлеб» (Бытие, 3:19). Богоборчество новых фараонов заходило так далеко, что все они отказывались подчиниться этому уделу. Как правило, человек в индустриальном мире проводит много времени в поисках работы, радуется получив её, старается сохранить, страшится потерять. Все пятеро наших героев, при всех их талантах и неуёмной энергии, ненавидели работу по найму и делали всё возможное, чтобы избежать её.
Они предпочитали голодать, лишь бы иметь возможность заниматься только тем, что их интересовало. Сталин заходил в этом так далеко, что довёл до полного истощения и смерти молодую жену. Муссолини в какой-то момент согласился на преподавательскую работу, но часто прогуливал и очень скоро бросил. В Швейцарии он должен был изголодаться всерьёз, если набросился на тех двух туристок и вырвал у них бутерброды, которыми они собирались закусить. Гитлер предпочитал жить в ночлежке на крохотную пенсию за отца и редкие продажи акварелей, чем наняться куда-то. Молодой Мао, попав в армию, жил впроголодь, но отказывался сам ходить за водой к дальнему колодцу, нанимал для этого других солдат. Кастро, закончив университет, год числился адвокатом в Гаване, но нет сведений, что он что-то заработал, жил на чек, присылаемый отцом.[737]
Конечно, все пятеро могли оправдывать своё отношение к труду отвращением к любой форме эксплуатации. Возможно, это придавало их речам и статьям горячность и искренность, каких не было у других, более умеренных революционеров. Наверное, они верили, что хотят спасти народ от жестокого рабства. Да, над трудовым человеком не стояли больше надсмотрщики с бичами, но было достаточно одного — невидимого — по имени ГОЛОД. Разве не благим делом было бы избавить труженика от этого нового рабства? Откуда же возьмётся пропитание для всех, жильё, одежда? А вот мы построим новый мир, в котором всё будут делать машины.
До участия в трудовом процессе наши герои снисходили только в том случае, когда его можно было сделать частью пропагандного шоу-бизнеса. Сталин разрешал показывать себя на экране, окапывающим дерево, Муссолини — запихивающим снопы в молотилку, Кастро — убирающим сахарный тростник. Гитлер считал свои занятия живописью и архитектурой достаточной данью труду. Мао, если решал появиться в деревне, предупреждал об этом заранее. Немедленно начинались авральные работы по завозу в выбранное поселение продуктов со всей округи. Капуста, картофель, морковь, корзины с рисом, помидоры, яблоки, тыквы выкладывались на обочины дороги. Довольный Мао обходил их, улыбался, спрашивал: «Что вы будете делать со всей этой едой?».
Верил ли он в это показное изобилие? Представлял ли себе реальные масштабы голода в стране? Или, вслед за Бернардом Шоу, Габриэлем Маркесом, Эдгаром Сноу предпочитал видеть только то, что хотел увидеть? Кто может проникнуть в загадочные глубины души поэта, которого не пугает даже перспектива атомной войны?
У человека, как правило, есть два способа заполучить то, что ему нужно: трудом или насилием. Фараоны, возглавившие коммунистические страны, с молодых лет чувствовали свою солидарность с теми, кто выбирал насилие. Им легко было находить общий язык с уголовниками, погромщиками, лесными и горными бандитами, хунвейбинами, деревенской голытьбой. Оставалось формировать из них продотряды, или комитеты деревенской бедноты, или одевать в форму штурмовиков, чтобы запустить процесс ограбления труженника на полную мощность. Те, кто считает любой труд рабством, верят, что работа заключённых будет такой же эффективной, как труд свободных, и не колеблясь отправляют миллионы в лагеря. Сталин дошёл до того, что создавал трудовые тюрьмы даже для учёных и изобретателей.
737
Geyer, Georgie Anne.