И все же молодые поэты были бесконечно интересны Финну — не столько тем, чему их учили, сколько собственными знаниями. Он ведь не знал, как выглядит, шумит и движется толпа, как ссорятся и мирятся воины, как громоздятся дома в городах, на что похожи войска и раны… С огромным интересом слушал он истории о рождениях, свадьбах и смертях, рассказы об охотах со множеством егерей и псов — в общем, о том шуме, который составляет соль и суть самой жизни. Финну, выросшему среди лесных теней и листьев, все это казалось новым и потому чудесным. А еще были смешные рассказы про владык Ирландии, про их облик, привычки, доблести и глупости…
Компания шумела, как стая грачей, и в конце концов привлекла внимание Лейнстерца, великого грабителя Фиакула мак Кона. Он напал неожиданно и перебил всех бардов одного за другим, не оставив в живых никого. Будь они постарше, Фиакул, может быть, и не смог бы в одиночку убить их всех. Хотя, может быть, Фиакул тоже был не один, но хроники об этом умалчивают. Как бы то ни было, барды отправились в мир иной.
Финн был достаточно хладнокровен, чтобы спокойно смотреть, как великий грабитель, подобно волку среди овец, убивает беззащитных бардов. А когда настал его черед, и угрюмый мужик с окровавленными руками шагнул к нему, Финн, хоть и дрожал от страха, показал зубы и бросился на убийцу с голыми руками.
— Кто ты такой?! — удивленно прорычал тот.
— Сын Уайла мак Байшкне, — выдавил из себя Финн.
И в этот момент грабитель перестал быть грабителем, убийца преобразился, налитые кровью злобные глаза подобрели, и вместо преступника перед Финном уже стоял добрый и преданный слуга, готовый сделать что угодно для сына великого полководца.
Он посадил Финна на плечо и принес в свой дом.
А уж там он дал волю своей радости, распевая соловьем и скача, как необъезженный конь.
Ведь Фиакул был мужем Бовалл, тетушки Финна. Он ушел в леса, когда клан мак Байшкне был разбит, и жестоко мстил миру, посмевшему убить его Вождя.
Глава 7
Так для Финна началась новая жизнь в разбойничьем логове среди бескрайних холодных топей. В логове со множеством потайных выходов и входов и запутанным лабиринтом затянутых паутиной ходов, в которых Фиакул хранил награбленное и прятался сам.
Поскольку, по-видимому, великий грабитель жил один, он, за неимением других собеседников, очень много говорил с Финном. Он показывал мальчику разное оружие и учил обращаться с ним, объясняя, какого противника достаточно оглушить, а какого необходимо убить. Для неопытного юноши любой — учитель, потому Финн с радостью усваивал новые знания.
Однажды Фиакул показал своему ученику великолепное копье, укрепленное на древке тридцатью золотыми заклепками и накрепко затянутое в прочный чехол.
— Это копье — волшебное, оно из страны сидов[7] и принадлежит Айллену мак Мидна. Когда-нибудь оно вернется туда, откуда пришло, между лопаток своего хозяина, — объяснил он Финну.
Финн слушал множество историй и задавал множество вопросов. Он освоил тысячу новых трюков в глубине души каждого человека живет желание учить, да и скрыть от любопытных глаз все эти трюки было невозможно.
А еще там было болото — новый мир со своими хитростями, тайнами, глубинами и опасностями, коварный и мрачный, но настолько интересный, что, открыв его, можно было забыть про твердую почву и полюбить всем сердцем зыбкие кочки.
— Вот тут можно плавать, — объяснял Фиакул мак Кона, — видишь, об этом можно узнать по таким и таким приметам… А здесь чтоб и ноги твоей не было!
Но нога Финна все равно рано или поздно оказывалась там, а вслед за ногой — и все остальное, по самые уши.
— А здесь на дне растут водоросли. — рассказывал Фиакул. — Коварные твари: только расслабишься, а они тебя схватят, свяжут и утащат на дно. Все оплетут — и руки, и ноги, и лицо твое довольное, а потом и оплетать нечего будет. Но ты следи вот за этим, и тем, да и за этим тоже. И, главное, всегда плавай с ножом в зубах!
Так бы Финн и жил, но однажды Бовалл с Аиа Луахра узнали, где он, и пришли за ним. И Финн вернулся в Слив Блум, но теперь он знал и умел гораздо больше, чем в день, когда покинул лесную избушку.
Сыновья Морны надолго оставили в покое обитателей избушки в лесу. „Ну не нашли мы его, — говорили они. — Ничего, придет время — сам объявится”.
7