— Завтра, — сказали они, — завтра мы перегрызем тебе горло, завтра мы обглодаем твои кости.
Глава 7
— Тогда я осознал, что жизнь моя подходит к концу, понял, что смерть уже близка, и смирился со своей судьбой.
Завтра, — сказал я, — завтра я выйду к вам и приму свою смерть в бою.
И волки завыли радостно и нетерпеливо.
Я же заснул и во сне увидел, что превратился в кабана. Во сне я отчетливо ощущал биение моего нового сердца, во сне я вытягивал новую мощную шею и прочно стоял на сильных нетерпеливых ногах. Я проснулся, и я был тем, кем видел себя во сне.
Ночь сняла завесу тьмы и ушла до следующего заката. Когда же рассвело и настал день, волки стали взывать ко мне: „Выходи, Тощий Олень. Выходи и прими свою смерть!
И тогда я, с сердцем, переполненным радостью, высунул свою покрытую черной щетиной морду из пещеры. Когда волки увидели мои острые клыки, мои налитые кровью свирепые глаза, в панике, с визгом бежали они прочь, спотыкаясь друг о друга и падая. Они обезумели от ужаса, а я бежал за ними, прыгая, как дикая кошка, силой подобный великану. Сердце мое было переполнено счастьем и радостью, тело — здоровой, щедрой, не жалеющей молодых сил жизнью. Я бежал вслед за стаей — лесной убийца, борец и победитель, дикий кабан, которому никто не осмелится бросить вызов.
И я завоевал власть над всеми кабанами Ирландии, в боях я отстоял свое право быть вожаком.
Куда бы я ни пришел, в любое из моих племен или кланов, везде меня встречали с любовью и покорностью; где бы я ни появился, все чужаки разбегались прочь, спасая жизнь. Да, теперь волки боялись меня, а огромный беспощадный медведь бежал прочь большими тяжелыми скачками. Я гнал его вместе со своим войском дальше и дальше; но не так просто убить медведя, ибо жизнь его спрятана глубоко под противной, отвратительно пахнущей шкурой. Он падал, но поднимался на ноги и бежал прочь, и вновь наши клыки опрокидывали его на землю, но он снова поднимался и бежал; бежал, уже не видя ничего, натыкаясь на деревья и камни. Но и в предсмертных судорогах он не осмеливался отразить нападение ударом своей страшной лапы со смертоносными когтями, он не рычал, а только жалобно хныкал, словно беззащитный ребенок.
Я мог вызвать на бой любое существо, которое только могло двигаться. Любое, кроме одного. Ибо люди снова пришли в Ирландию. Шевинон сын Стариата со своими людьми, от которых произошли народы Довнанн, и Фир Болг, и Галиойн. Людей я не преследовал, а когда они преследовали меня, я убегал.
Но все же я часто приходил к ним, влекомый памятью сердца. Я приходил посмотреть на людей, как они работают на своих полях, и вспоминал с горечью: когда люди Партолона собирались на совет, они прислушивались к моему голосу; мои речи нравились всем, кто их слышал, я умел найти мудрое решение. Глаза женщин сияли ярче и смягчались, когда они смотрели на меня. Они любили слушать пение того, кто сейчас скитается по лесу с клыкастым стадом.
Глава 8
— И снова ко мне пришла старость. Слабость и дряблость закрались в мои члены, острая тоска снова охватила меня. Я вернулся к своей пещере в Ульстере, снова заснул, и во сне превратился в ястреба.
Я покинул землю. Теперь ласковый свежий воздух стал моим королевством, мои зоркие глаза видели за сотню миль. Я парил в вышине и, высмотрев добычу, молнией устремлялся вниз. Я падал как живой камень, и никто не успевал увернуться от моих цепких когтей и острого клюва; я жил радостно и спал спокойно. Я познал счастье полета и сладость жизни.
Как раз в это время в Ирландию пришел Беотах сын Иарбонела со своими людьми; между ними и сыновьями Шевинона случилась великая битва. Долго кружил я над полем боя, замечая каждое брошенное копье, каждый камень, пущенный из пращи, каждый взмах меча, сверкающего в лучах солнца. Меч поднимался и опускался, иногда унося чью-то жизнь. Я видел бесконечное сверкание щитов. И я увидел, что победа осталась за сыновьями Иарбонела. Из его народа произошли Дети Богини Дану[2] (хотя их происхождение ныне забыто), а также другие народы, славные своей мудростью. Они были столь умны и мудры, что теперь говорят: „Они пришли с неба”.
Они пришли из Волшебной Страны и воистину были богами.
Долгие, долгие годы я был ястребом. Я знал каждый холм и ручей моей страны, каждое поле и каждую горную долину в Ирландии. Я знал форму всех утесов и берегов, я знал, как выглядят они при свете луны и при свете солнца. Я еще был ястребом, когда сыны Миля похоронили Детей Богини Дану под курганами и повели ирландцев в бой против колдовских сил; это было время воцарения человека, время начала всех родословных.
2