Обязанность доносить
Параллельно только что описанной практике с подачи власть имущих создается целая система доносительства, которая постепенно охватывает всю страну. Здесь уже речь идет не о том, чтобы сообщать о сбоях в работе государства, но о том, чтобы защитить самое государство, и в частности его высочайшее лицо, государя.
Средневековые традиции
Это обязательство появляется в российском обществе в XIV веке{63}. Так, существуют взаимные двусторонние договоренности между князьями, которые обещают делиться всеми имеющимися у них сведениями. Эти соглашения носят формальный характер, они составлены в письменном виде и подтверждены клятвой на кресте. Например, в 1367 году великий князь московский Дмитрий Иванович и его двоюродный брат Владимир Андреевич, князь Серпуховской и Боровский, подписывают договор, который их обязывает: «А что ти слышав о мне от крестьянина ли, от поганина ли, о моем добре или о лисе, <…> то ти мне поведати в правду, без примышленья, по целованью. А мне тако же тобе поведати»{64}.
Если в XIV веке подобные обязательства носят взаимный характер, то начиная со следующего столетия эта форма уступает место односторонним обязательствам, связанным с отношениями подчиненности. Так, «в конце XV века обязательства русских князей “низшей ступени” сообщать все сведения, касающиеся интересов государя, стали обычным пунктом в соглашениях, заключавшихся Великим князем Московским»{65}: «А где отъ кого услышу о добре или о лихе Государя своего Великого Князя, и о его детехъ о добре или о лихе, и мне то сказати Государю своему Великому Князю и его детемъ въ правду, по сей моей укрепленной грамоте, безхитростно»{66}. В XVI веке подобная клятва становится одним из необходимых обязательств, которое московские государи требуют от своих слуг самого высокого ранга.
В некоторых случаях это обязательство распространялось на членов семьи дававшего клятву. В 1524 году князь Дмитрий Федорович Вельский берется донести на своих братьев Ивана и Семена в случае необходимости. Чтобы усилить обязательность соглашения, клятва на кресте подкрепляется угрозами физических санкций в случае измены слову.
В той же логике, Иван Грозный устанавливает систему «уз безопасности»{67}. Те или иные люди отвечают головой или штрафом за поведение третьих лиц. После разрушения Москвы татарами в 1571 году князь Мстиславский поставлен под строгое наблюдение за то, что убедил хана начать наступление. Существуют три гаранта будущего благонадежного поведения князя. В случае «плохого поведения» с его стороны эти три человека должны будут заплатить 20 000 рублей в государеву казну. В свою очередь, они передают это обязательство группе «перестрахования»: двести восемьдесят пять человек мелкопоместного дворянства вынуждены участвовать в мероприятии суммой размером от 25 до 350 рублей. Таким образом, князь Мстиславский оказался окружен группой в почти триста человек, лично заинтересованных в его «хорошем поведении».
По мнению Энн Клеймола, эти приемы постепенно распространяются на все остальное население. Начиная с конца XVI века многочисленные клятвы с обязательством информировать даются в пределах одного города. Но начиная с 1649 года это обязательство ставить в известность приобретает силу закона во всем государстве. Соборное уложение — сборник законов, изданных в этот год царем Александром Михайловичем, дает определение преступлениям против государя и его администрации во второй главе, посвященной «чести государя, защите его личности, здоровья и его сана от оскорблений, предательства и коллективных беспорядков»{68}.[21] Состав преступления наличествует, даже если действие не вышло за пределы «простого намерения», но главное, Уложение устанавливает смертную казнь за недонесение{69}. Закон предусматривает наказание не только виновного, но и членов его семьи{70}, которым были известны подлежащие разоблачению факты, но которые не сочли нужным о них донести. Эти санкции против недоносительства были затем подтверждены{71} и неоднократно повторены, как мы увидим, в советском праве. Российское право преступит даже тайну исповеди: в указе Синода 1772 года{72} подчеркивалось, что это «не есть грех, но полезное, хотящаго быть злодейства пресечение».
21
Одной из самых знаменитых жертв этой статьи остается Достоевский, осужденный в 1849 году за то, что он не донес на тех, кто распространял письма Белинского.