Однако это рассказ Максимова Арсения Владимировича, архитектора и искусствоведа, тоже некоторое время работавшего в группе Кролевского по отысканию Янтарной комнаты. Но вот рассказ Брюсова о самом себе, его дневник, из которого становится ясным, что Ставка не очень-то поспешила в направлении московских специалистов в зону боевых действий, туда, где в замках, дворцах, соборах, государственных учреждениях могли храниться российские книги, иконы, картины.
«28 мая. Выезд на „вертушке“ из Вержблова[2] в Инстербург[3]. Вечером направлены в штаб тыла, в Гердауен[4]. Получили дополнительный документ…
30 мая. Выехали в Велау[5]. Подготовили поездку в Зандиттен, где, по сведениям Библиотеки им. Ленина, имеются книги из Кенигсбергской библиотеки. Утром были в Зандиттене. Книги вывезены политуправлением. Беляева уехала в Инстербург к уполномоченному. Мы с Пожарским поехали в Кенигсберг. День прошел в хлопотах. Выяснили, что в „Шлоссе“ под грудой развалин сохранились некоторые музейные предметы. Взяли пропуск и стали наблюдать за раскопками. Однако по правилам мы не можем получить продуктов более, чем на один день. Растянули продукты до 2 июня. Дольше быть в Кенигсберге не можем. Майор Пшеницын сообщил, что часть коллекций Прусского музея отвезена в Растенбург… 1 июня приехала Беляева. Привезла новую бумажку от генерала Ивановского. Были у полковника Фисунова (политчасть). Он сообщил, что ему необходимы специалисты и он их ищет. Приветствует наш приезд, но ставит условие — работать в системе. Тогда он даст помещение и зачислит на паек. Мы согласились. Получили разрешение временно, до оборудования комнаты, жить в гостинице сколько понадобится и оставлять в ней вещи (формально в гостинице разрешают провести только одну ночь, с 20.00 до 8.00 утра, дольше комендатура жить не разрешает, без талона комендатуры гостиница не пускает). Получили мандаты на работу. Беляева и Пожарский работают в складе книг (в гос. архиве). Я слежу за раскопками в старом замке вместе с гв. капитаном Чернышевым (от первой комендатуры, начальник партии рабочих). Иногда по вечерам хожу в гос. архив помогать разбирать книги».
Тут мы остановимся и поразмышляем вот о чем. Во-первых, профессор Брюсов при помощи какой-то таинственной «вертушки» оказался в Инстербурге не тотчас, как только этот древний, со множеством крупных исторических зданий город, где могли находиться исторические и культурные ценности, был взят нашими войсками, а лишь спустя несколько месяцев. К сожалению, и в Кенигсберге он появился не тогда, когда там от пожаров «даже одежда на прохожих загоралась», а спустя полтора месяца (!) после штурма города. Уже вовсю работали сотрудники политуправления 11-й гвардейской армии, что-то искали, куда-то отправляли найденное, а специальная группа по розыску архива Фромборкского капитула уже завершила свой поиск. И конечно, не дремали все эти дни те из немецких «специальных групп», кто, возможно, еще оставался в Кенигсберге и его пригородах. Да, не поторапливался уважаемый профессор, и сколько мелких, но сложных препятствий стояло на его пути! Коменданты, которые не давали талонов на проживание в гостинице «Берлин» больше суток. И продуктов не давали. И какие-то пропуска нужны были, и еще: судя по дневникам Брюсова, он ехал в Восточную Пруссию искать «все» и «вообще», не имея каких-либо более-менее точных адресов и перечня объектов поиска. И, как впоследствии стало известно, о Янтарной комнате и речи не было, он вообще о ней просто ничего не знал! И о том, что доктор Роде — крупнейший в Европе специалист по янтарю, директор художественных собраний Кенигсберга, наш уважаемый профессор-археолог и не подозревал, знакомство между ними произошло совершенно случайно, когда Роде пришел во Временное гражданское управление наниматься на работу, чтобы получить карточки на хлеб и кое-какие продукты.
Увы, наш глубоко цивильный и интеллигентный профессор не был похож ни на «доктора фон Кюнгсберга», молодого, невероятно активного, мотавшегося по России и Прибалтике командира «специального отряда», ни на энергичного, спортивного, действительно знатока искусства графа Золмса, ни даже на солдат трех «специальных рот», солдат-искусствоведов, магистров, докторов наук, рыщущих, вынюхивающих все и везде, сующих нос в каждую щель, отыскивающих сокровища русских, литовских, латышских, белорусских и украинских архивов и музеев, дворцов и замков и «выколачивающих», где уговорами, задушевными беседами, а где и жестокостью, все те сведения, которые их интересовали. Все у них было, у этих охотников за сокровищами! Знания, эрудиция, власть, особые полномочия, машины, ящики под найденное, карты, адреса, списки и неуемная жажда отыскать, добыть, захватить, немедленно упаковать в ящики и отправить с востока на запад, в Восточную Пруссию, а оттуда дальше — в укромные уголки глубинной Германии.