Кузен Бенедикт со всеми предосторожностями уложил свою драгоценную коллекцию в особую жестяную коробку, которую он носил на ремне через плечо. В этой коллекции, между прочим, хранился экземпляр жука-стафилина — плотоядного жесткокрылого, с глазами, расположенными в верхней части головки, которого до этого времени считали присущим только новокаледонской фауне[7]. Кузену Бенедикту предлагали захватить с собой ядовитого паука «катипо», как его называют маорийцы[8], укус которого смертелен для человека. Но паук не насекомое, — его место среди паукообразных, — и, следовательно, он не представлял никакого интереса для ученого. Поэтому кузен Бенедикт пренебрежительно отказался от паука и считал самым ценным экспонатом своей коллекции новозеландского жука-стафилина.
Конечно, кузен Бенедикт застраховал свою коллекцию, не пожалев денег на уплату страхового взноса. Эта коллекция была для него дороже всей ворвани и китового уса, хранившихся в трюме «Пилигрима».
Когда миссис Уэлдон и ее спутники поднялись на борт шкуны-брига, капитан Гуль подошел к пассажирам и сказал:
— Само собой разумеется, миссис Уэлдон, вы принимаете на себя всю ответственность за то, что выбрали «Пилигрим» для переезда через океан?
— Что за странный вопрос, капитан Гуль?
— Я вынужден задать его вам, потому что не получил никаких указаний от мистера Уэлдона. Это во-первых. А во-вторых, потому, что шкуна-бриг в смысле безопасности, конечно, уступает пакетботам,[9] специально приспособленным для перевозки пассажиров.
— Как вы думаете, мистер Гуль, если бы муж был здесь, решился бы он совершить этот переезд на «Пилигриме» вместе со мной и с нашим сыном?
— О да, несомненно! — ответил капитан. — Сам я, не задумываясь, взял бы на борт «Пилигрима» свою семью. «Пилигрим» — отличное судно, хоть в этом году он неудачно закончил промысловый сезон. Я уверен в нем так, как только может быть уверен в своем судне моряк, командующий им много лет. Я задал вам этот вопрос, миссис Уэлдон, только для очистки совести да еще для того, чтобы лишний раз извиниться за невозможность окружить вас теми удобствами, к которым вы привыкли.
— Если всё дело сводится к удобствам, капитан Гуль, это не остановит меня. Я не принадлежу к числу тех капризных пассажирок, которые досаждают капитанам жалобами на тесноту кают и плохой стол.
Посмотрев на маленького Джека, которого она держала за руку, миссис Уэлдон закончила:
— Итак, в путь, капитан!
Капитан Гуль тотчас же приказал поднять Якорь. Через короткое время «Пилигрим», поставив паруса, вышел из Оклендского порта и взял курс к американскому побережью.
Однако через три дня после отплытия с востока задул сильный ветер, и шкуна-бриг вынуждена была лечь на другой курс, чтобы держаться против ветра. Поэтому наступление дня 2 февраля, вопреки воле своего капитана, «Пилигрим» встретил в высоких широтах. Так вел бы свое судно капитан, который намеревался обогнуть мыс Горн, а не плыть кратчайшим путем к западному побережью Нового света.
Глава вторая
Дик Сэнд
Погода стояла хорошая, и, если не принимать в расчет этого отклонения от пути, плавание совершалось в наилучших условиях.
Миссис Уэлдон заняла крошечную каюту капитана Гуля, расположенную на корме. Это было лучшее помещение на судне. В тесной каморке вместе с ней поселились Джек и старая Нан. Кузену Бенедикту отвели клетушку рядом. Капитан Гуль переехал на нос, в каюту, предназначенную для его помощника. Но экипаж «Пилигрима» из-за экономии не был укомплектован полностью, и капитан обходился без помощника.
Команда шкуны-брига — пять искусных и опытных моряков — жила мирно и дружно. Вот уже четвертый промысловый сезон эти люди плавали вместе. Все матросы были уроженцами штата Калифорнии, все они с давних пор знали друг друга.
Только один человек на судне не был американцем по происхождению. Негоро, выполнявший на «Пилигриме» скромные обязанности судового кока (повара), родился в Португалии. Впрочем, и он отлично говорил по-английски. После того как в Окленде сбежал прежний кок, Негоро предложил свои услуги. Этот хмурый на вид, неразговорчивый человек сторонился товарищей, но дело свое он знал неплохо. У капитана Гуля, который его нанял, очевидно, был верный глаз: за время своей работы на «Пилигриме» Негоро не заслужил ни малейшего упрека.
И все-таки капитан Гуль сожалел, что не успел навести справки о прошлом своего нового кока. Внешность португальца, вернее — его бегающий взгляд, не очень нравилась капитану. В том крохотном, тесном мирке, каким является китобойное судно, каждый человек на счету, и, прежде чем допустить незнакомца в этот мирок, необходимо всё узнать о его прежней жизни.