Понимая, что нет смысла страдать более, я осторожно поднялся и, отойдя от лагеря на десяток шагов, начал собирать тугие лопухи подорожников. Отобрав пять штук и предварительно смочив, я принялся наклеивать их себе на лоб и щеки. Когда все было готово, я аккуратно лег на спину прямо на землю и опустил ладони на листья. Я мог вытянуть чужую боль из раненого, мог и вытянуть свою собственную. Проходя через листья, она оставалась на растении, отбирая его жизненную силу. Подействовало не сразу, и я остановился, когда понял, что подорожники уже высохли до желтизны. Когда я вернулся обратно, то заметил, что Люнсаль проснулся. Парень, видимо, и впрямь весьма чувствителен к проявлениям силы. Сонно глядя на меня, он невнятно пробормотал что-то вроде «странный способ умываться» и, перевернувшись, снова засопел, кутаясь в плащ. До рассвета еще был час или около того, и я, не желая разбудить еще кого-то, повалился обратно на землю.
Впереди был еще долгий переход до Гнилолесья. Сказать по правде, я бы с удовольствием отказался от этого маршрута. Хоть я и не всесилен, но моих способностей и знаний вполне хватит, чтобы защитить себя в открытом бою. Меня беспокоили другие, те, что утратили связь с этим миром, не перейдя в иной, – мертвецы. Гнилолесье стало прибежищем этой заразы и, по-видимому, никогда уже не будет вычищено окончательно. Будь на то моя воля, я бы выжег целые акры земли, удаляя метр за метром зараженную ткань. Природа все равно распорядится территорией, обглоданной пламенем, и с годами край бы снова зажил. Тем не менее я также понимал, что нам придется идти через эту пропасть, и стоило к этому хорошенько подготовиться, в том числе морально. Бьюсь об заклад, что в проклятом лесу спать мы не будем вообще.
Глава VII. Черные ткачи
Дни слились воедино, каждый последующий повторяя предыдущий. Земли Медных ключей встретили нас пышными красками спешащей к рассвету осени. У природы еще оставались в запасе последние деньки лета, но желто-красное покрывало уже начало окутывать выжженную солнцем листву деревьев. Несмотря на жару, мы двигались споро, особо не испытывая дискомфорта от поездки. Все дело было в огромном количестве естественных источников, бивших из-под земли крошечными гейзерами, соединяясь в журчащие ручьи и тем самым образуя прохладную туманную дымку. Ключи назывались медными отнюдь не от наличия залежей медной руды, напротив, их здесь, скорее всего, не было совсем. Зато было другое – невероятно плодородная почва и торфяные болота, вода которых имела красноватый оттенок. Поговаривают, ручьи здешних земель обладают целительными свойствами, способствуют омоложению организма и позволяют быстрее ставить на ноги больных и раненых, если всю еду и снадобья готовить на такой воде.
На исходе недели с момента, как мы покинули стены Рассветного, я ощутил приближение большой реки. Еще задолго до того, как она показалась из-за пышных шапок вязов, до меня долетел знакомый и привычный моему сердцу отзвук силы. Обывателю никогда не понять этого ощущения, когда нутром чуешь, что где-то поблизости есть те, кто ближе тебе, чем даже собратья. В могучем течении остававшейся невидимой реки я чувствовал присутствие водных элементалей. Тем временем почва становилась менее рыхлой и шла под уклон, а воздух наполнялся силой и свежестью, какая бывает только вблизи течения могучей реки. Вскоре до нашего слуха уже начали доноситься голоса воды, ревущей между камней на мелководных порогах.
С очередным рассветом нового дня наша группа продолжила путь после ночной стоянки, казалось бы, так же, как и в любой из предыдущих. Однако разница заключалась в том, что большую часть времени в скачке мы провели практически без болтовни. Никто об этом не говорил вслух, однако тревожное ощущение не покидало каждого из нас. Приближение Гнилолесья не оставляло равнодушным никого. В незапамятные времена, когда этот край еще не пал под дланью тьмы, многие ученые и волшебники мира стремились туда в поисках знаний. Тальгеды не просто обжили Монарский лес, но превратили его в поистине невероятное царство колдовства. Таинственный, величественный, непостижимый край.
В истории нашего мира немало темных страниц, но нет, пожалуй, страницы мрачнее и печальнее, чем рождение Гнилолесья. Утаремо никогда не входили под тени Монара[27] без нужды, но в один день хлынули под его кроны сотнями. Они не преследовали политические интересы, не искали источников дани, их интересовало лишь одно – новые души. Тальгеды были слишком слабы, чтобы выстоять, и слишком горды, чтобы отступить. Но именно в тот день жнецы смошадор, наверное, впервые почувствовали на губах вкус собственной крови. Темное шаманство и некромантия схлестнулись в ужасающей пляске смерти. Говорят, колоссальные откаты от сталкивающихся боевых заклинаний ощущались даже за десятки миль к северу в Академии Тайн. Но помощь так и не пришла. Император прекрасно понимал, какая опасностью идет с юга, как и то, что ввяжись вся империя сейчас в войну с утаремо, и погибнут тысячи. Это был холодный расчет – отдать Монарский лес. Тальгеды, сражавшиеся за него один на один против утаремо, должны были в отчаянии совершить такое, чего бы и Пожиратели Бездны постыдились, и это произошло. Отступая, они оставляли за собой не просто мертвый лес, а искажая его, превращали в оружие смерти, которое поглощало любого, кто вступал в тени его ветвей.
27
Монар (царство Пепельных елей) – некогда входивший в состав империи город-государство, образованный путем колдовского преобразования леса народом тальгедов и уничтоженный в войне с утаремо. В момент своего наивысшего расцвета являлся вторым по значимости городом империи Арскейя.