7—8 октября 1940 г. посол в США Хориноути провел консультации с Хэллом, во время которых заявил, что Япония категорически против санкций на поставки авиационного топлива и станков, а также не приемлет планирующееся эмбарго на поставки железного и стального лома, она воспринимает это «как давление»[356].
Начало партии
В октябре 1940 г. стало совершенно очевидным, что поставить Японию «в рамки» не получится. Политика Империи по-прежнему была направлена на расширение экспансии, причем направление нового удара было предсказать практически невозможно. Теперь, в конце 1940 г., противоречия зашли слишком далеко, надеяться на мирное их разрешение практически не приходилось. Рузвельт столкнулся с довольно сложной дилеммой: либо капитулировать и убраться из Азии, либо пойти на военный конфликт с Японией. Учитывая всю сложность ситуации, 8 октября Госдеп призвал всех американцев покинуть дальневосточные страны так быстро, как только возможно. Обращение внешнеполитического ведомства носило двоякий характер, с одной стороны, это была действительная забота о сохранении жизней сограждан, а с другой, стремление избежать японских провокаций и преждевременного повода для вступления в войну.
Несмотря на то что Рузвельт стремился разделаться прежде всего с Гитлером, он более не собирался уступать и на Дальнем Востоке. Теперь перед его дипломатией и администрацией стояла крайне сложная задача — вступить в войну в выгодный для США момент. Однако опросы общественного мнения по-прежнему показывали, что население против войны[357]. Рузвельту был необходим повод, повод куда более громкий, чем гибель «Луизитании», в результате потопления которой США вступили в войну в 1917 г. Сломить «изоляционистов» было крайне не просто.
Кроме того, в Белом доме были серьезно озабочены выработкой концептуальной позиции в отношении Японии — общей стратегии развития отношений с этой страной. В данном контексте интересны открытия, сделанные американским историком Р. Стайнетом. В результате появления закона о свободе информации, принятом в 1995 г. в США, он получил доступ в ранее секретные архивы ВМС. Стайнету удалось обнаружить ряд крайне интересных документов, проливающих свет на политику США в отношении Японии в конце 1940—1941 гг. В книге «День обмана» он приводит меморандум главы Отдела Дальнего Востока Военно-морской разведки США А.Р. Макколума, датированный 7 октября 1940 г.[358].
Меморандум содержал обзор военно-политической обстановки в Тихоокеанском регионе, в целом документ формулировал необходимые принципы американской политики в отношении Японии с целью спровоцировать последнюю на акт агрессии против США. Документ сводился к восьми пунктам:
1. Заключить соглашение с Великобританией об использовании английских баз в Тихом океане, прежде всего Сингапура. 2. Заключить соглашение с Голландией, чтобы использовать базы и их инфраструктуру в Голландской Восточной Индии. 3. Предоставить всю возможную помощь правительству Чан Кайши. 4. Послать эскадру тяжелых крейсеров на Восток, Филиппины и Сингапур (военная провокация Японии). 5. Направить 3 дивизиона подводных лодок на Восток. 6. Держать главные силы американского флота в Тихом океане, прежде всего на Гавайских островах. 7. Оказать давление на голландцев, чтобы те отказали Японии в удовлетворении ее требований на экономические концессии, прежде всего на нефть. 8. Полное эмбарго всей торговли с Японией, вкупе с подобным эмбарго, наложенным Британской империей.
Меморандум был адресован двум офицерам ВМС США. Капитану Д. Ноксу — директору библиотеки военно-морской разведки и аналитику, а также непосредственному начальнику Макколума — главе военно-морской разведки У. Андерсону. Последний имел прямой доступ к президенту. Доподлинно неизвестно, держал ли Рузвельт данный документ в руках, но вполне допустимым будет предположить, что Андерсон докладывал шефу основные положения меморандума. Это предположение подтверждается и рядом действий, предпринятых президентом в конце 1940—1941 гг., так, по меньшей мере пять из восьми пунктов документа были последовательно воплощены в жизнь к моменту нападения Японии на Пёрл-Харбор.
Сама идея того, что американские санкции провоцировали Японию на нападение, не нова. Впервые она была высказана самим Рузвельтом. Однако еще одна интересная версия, напрямую связанная с рассматриваемыми событиями, появилась в журнале «Совершенно секретно» в 1994 г.[359]. В соответствии с ней, в мае 1941 г. советской разведкой, а точнее всемогущим НКВД, была разработана операция по использованию «американского рычага» для ослабления опасности нападения Японии на СССР в 1941 г. Советскому резиденту в США В. Г. Павлову удалось передать антифашистски настроенному заместителю министра финансов США Г. Уайту соответствующие советские предложения. В документе излагались действия, которые с советской точки зрения следовало предпринять Вашингтону, чтобы отвлечь Японию от северного направления экспансии. Уайт передал эти предложения своему начальнику — министру финансов Моргентау, который и представил их Рузвельту. Кроме введения экономических санкций, советская сторона предлагала выдвинуть требования прекратить агрессию в Китае, эвакуировать войска с материка и освободить Маньчжурию. На основании вышеизложенного можно определенно прийти к выводу, что независимо от того, видел ли президент меморандум Макколума, доставлял ли Уайт предложения советской разведки или это свежеиспеченный миф желтой прессы, подобные идеи витали в Овальном кабинете. Очевидно, что вопрос о возможных путях провоцирования Японии, как средства вступления во Вторую мировую войну, не раз обсуждался в Белом доме на рубеже 1940—1941 гг.
12 октября 1940 г. президент Рузвельт выступил с заявлением, в котором сообщил, что защита Западного полушария от актов агрессии — задача Америки. На следующий день в ответ на резкие заявления Вашингтона министр иностранных дел Японии Мацуока предложил народу США «присоединиться к духу "нового порядка"»[360]. То есть присоединиться к блоку агрессоров. Рузвельт не заставил своих токийских оппонентов томиться долгим ожиданием. 16 октября американское правительство приняло решение о выдаче лицензий на экспорт железного и стального лома только в Западное полушарие и Великобританию. Однозначность отрицательного ответа не требовала дополнительных разъяснений. По японской военной экономике был нанесен очередной существенный удар: вслед за топливом для самолетов ее лишали материала, важнейшего сырья, из которого делалась вся военная техника. Японская зависимость прекрасно характеризуется заявлением члена Палаты представителей К. Андерсона в мае 1941 г.: «Конечно, мы все знаем, что шанс на то, что наш флот будет сражаться в смертельной битве с японцами, составляет 50 на 50. Возможно, ему придется сражаться против кораблей, созданных из нашего металлолома и чьи двигатели будут заполнены нашей нефтью»[361]. Теперь же японской военщине приходилось мириться с мыслью, что вслед за этим последуют новые удары. Страна восходящего солнца медленно погружалась в омут экономической блокады.
Ужесточение позиции США являлось грозным симптомом для японских военных, дальнейшее ухудшение положения грозило сорвать планы экспансии. Параллельно с увеличением давления со стороны Вашингтона руководимый Черчиллем Лондон начал отходить от практики умиротворения. 18 октября 1940 г. британцы вновь открыли Бирманскую дорогу, по которой шла военная помощь к Чан Кайши.
Однако большей опасности, чем экономические санкции, от США не ожидали. Кабинет Коноэ воспринимал американскую нацию как разрозненную, разделенную на два крупных лагеря — изоляционистов и интернационалистов — и поэтому неспособную адекватно ответить японскому вызову. Ни принц, ни его подчиненные еще не верили в возможность военной акции со стороны Америки. Политическая борьба, развернувшаяся во время выборов 1940 г., казалось, подтверждала данное наблюдение. Американские лидеры говорили лишь об обороне собственного побережья. Из-за рубежа американская политика выглядела как крайне эгоистическая, строящаяся по принципу «каждый сам за себя»[362]. Даже на финальной стадии президентской гонки Хэлл был вынужден призывать к «единству народа — единству в целях и усилиях» для создания эффективной обороны[363], ни о какой европейской или тихоокеанской войне никто не говорил. В условиях ожесточенной внутриполитической борьбы ожидать от Рузвельта более резких движений и не приходилось.
357
См.: Stinnett R.B. Op. Cit..., p. 33; Prang G.W., Goldshtein D.M. Dillon K.V. Pearl Harbor... p. 93.
358
Полный текст меморандума см: Stinnett R.B. Op. Cit..., p. 972—926. Место хранения: Отдел современных военных документов. Архив II. —Archives II. Modern Military Record Branch, College Park, Maryland, A.H. McCollum's classified personal file, RG 38, Station US Papers, Box 6, Folder 5750—15.
359
См.: Михайлов А. Операция, которую приказали забыть. Нападение на Пёрл-Харбор было спланировано на Лубянке// Совершенно секретно, 1994. №7. С. 9—10.