Петрова шла по коридору, пошатываясь и прихрамывая, одна нога гнулась с трудом. Она понятия не имела, что делать, куда идти. Единственное, что заставляло двигаться, – шум в голове, визг сигнализации и голос.
– Приготовиться. Приготовиться. Неизбежно. Неизбежно.
Впереди показался перекресток. «Там должен быть какой-то знак, – подумала она. – Какой-то знак, указывающий, куда следует идти». До него оставалось пять метров. Четыре с половиной.
– Приготовиться.
Три метра. Она прислонилась к стене, борясь с желанием остановиться и отдохнуть.
– Неизбежно.
Два метра…
Затем словно молния ударила в корабль. Высокоэнергетическая плазма пересекла потолок и пробила пол в центре перекрестка. Буря света, тепла и огня пронеслась по кораблю, высасывая воздух из легких и обжигая кожу.
Петрова отпрыгнула подальше от столба огня, грозившего поглотить ее, сжечь дотла, превратить в пятно на палубных плитах. Впереди был люк. Когда воздух хлынул из коридора, когда жар угрожал поджечь ее волосы, она ударила по кнопке аварийного доступа, уверенная, что та не сработает. Она была уверена, что дверь не откроется.
Но дверь открылась. Невероятно, но открылась. Петрова проскочила внутрь, и люк захлопнулся за ней, отгородив от стены огня.
Петрова опустилась на пол и прижалась спиной к люку, пока тот не стал горячим на ощупь. Она отползла от него на четвереньках, не в силах вдохнуть достаточно кислорода, чтобы подняться на ноги.
Снаружи бушевала буря, а в маленькой каюте было темно. Очень темно. На данный момент она была в безопасности, но не могла понять, где находится. Она вообще ничего не могла разглядеть. Единственным источником света было мерцающее оранжевое сияние, проникающее через крошечное окошко в люке. В нем ничего не было видно, только тени плясали вокруг и принимали зловещие очертания.
Раздавшийся грохот заставил ее отползти назад, подальше от люка. Она услышала, как загремели болты и зашипел воздух, нагнетаемый в отсек. На люке появилась надпись ярко-красным цветом: «Люк запечатан. Условия нахождения снаружи смертельны для экипажа и пассажиров. Не пытайтесь открыть люк».
– Вашу мать, – сказала она, выдохнув весь страх, беспокойство и усталость. – Мать ва-ашу.
Ей не хватило кислорода, чтобы добавить что-то еще.
Затем на ее руку прыгнула зеленая пластмассовая обезьянка, и она нашла в себе силы закричать.
16
– Нет, нет, нет! – кричал Чжан. Он цеплялся за все, до чего мог дотянуться, за любую выступающую деталь «Артемиды», отчаянно пытаясь убраться с пути стального контейнера. Тот летел на него так быстро, что Чжан был уверен – от него мокрого места не останется…
А потом контейнер врезался в корабль прямо за его спиной.
«Артемида» вздрогнула. Сильно. Словно пыталась оттолкнуть контейнер, отправить обратно в космос. Чжан схватился за обломанный кусок трубы, вцепился что было сил, крича, выкрикивая те крохи кислорода, которые у него оставались. Позади него контейнер прорвал обшивку корабля, вонзился в нее, как отвертка – в корку дыни. Из раны вырвалась огромная струя огня и обломков.
Корабль застонал. Стон был похож на крик умирающего животного. Чжан понял, что на самом деле звука нет – это просто вибрация, проходящая через трубу, за которую он уцепился, вибрация, заставившая его зубы стучать.
Когда тряска прекратилась, Чжан быстро моргнул, пытаясь понять, что произошло.
Он выжил. Он выжил, и это главное.
Некоторое время он не шевелился. Наблюдал, как на потрескавшемся пластике лицевого щитка скапливается конденсат. Затем наблюдал, как он испаряется. Цикл повторялся с его дыханием. Он не знал, что хуже – невозможность видеть или осознание того, что сокращающийся запас кислорода буквально высасывается из шлема через плохо заделанную трещину в лицевой пластине.
От страха участилось сердцебиение, что заставило дышать чаще и тяжелее. Если бы он только мог успокоиться, кислород бы кончался не так быстро. Конечно, это трудно сделать, когда ты так близок к смерти.
Он посмотрел на запястье, где раньше находилось устройство – прибор, который должен был накачивать его анксиолитическими препаратами[17]. Вместо него он увидел маленький дисплей, встроенный в скафандр, на котором высвечивалось двузначное число. 29. Именно на двадцать девять минут ему хватит остатков кислорода. Вот только это число было ложью, и он это знал. У него оставалось бы двадцать девять минут, если бы не треснувший лицевой щиток. Так что у него оставалось – если назвать это единицами – двадцать девять единиц кислорода. Он не знал, насколько хватает каждой единицы. Вряд ли надолго.
17
Анксиолитические препараты – психотропные средства, которые помогают снять тревожность, страх и т. п.