Краеведы слышали, как она спрыгнула с умывальника.
— Увидишь, — шепнул Борис товарищу, — только пришьёт пуговицы, все уши оторву! — Он посмотрел на дверь и сказал громко: — Ну, Раиса!
— А теперь… теперь самое последнее, — решительно заговорила Рая. — Теперь знаете что? Теперь повторяйте оба вместе: «Мы даём честное пионерское слово, что даже пальцем не тронем Раю, когда она выйдет из ванной».
Повторять эту фразу было для краеведов труднее всего. По они всё же повторили её замогильными голосами.
Щёлкнула задвижка, дверь открылась, и Рая быстро прошла мимо краеведов.
Через пятнадцать минут друзья вышли из дому. За всю дорогу они не сказали ни слова, и на бурном заседании краеведческого кружка оба хранили угрюмое молчание.
1948
Учитель плавания
Мы с Витей Гребнёвым и ещё пятнадцать ребят из школьного туристического кружка собирались в большой лодочный поход по речке Синей. Нам предстояло подняться вверх по течению на семьдесят километров, а потом спуститься обратно.
Грести против течения — дело нелёгкое, особенно без тренировки. Но тут-то нам с Витей и повезло. За две недели до начала похода муж моей сестры купил двухвесельную лодку. Он позволил нам кататься на ней, пока у него не начался отпуск. И вот мы с Витей уже несколько дней тренировались в гребле.
Правда, тренировался больше я один. Витя — малый упитанный, грузный и не то чтобы ленивый, а какой-то слишком уж спокойный. Он предпочитал быть за рулевого. В одних трусах, в огромной соломенной шляпе, привезённой его мамой из Крыма, он сидел на корме, правил и командовал:
— Вдох, выдох! Вдох, выдох!
Я размеренно грёб, стараясь правильно дышать и не зарывать вёсел в воду.
Хорошо было в тот день на речке! Слева медленно полз назад высокий, обрывистый берег, на котором среди зелени белели домики городской окраины. Справа берег был низкий, заболоченный. Там у самой воды, словно тысячи зелёных штыков, торчали листья осоки; за осокой тянулся луг, а за лугом виднелись ржаные поля. Иногда к нам на борт садилась отдохнуть стрекоза или бабочка, иногда из воды выскакивала рыба, словно для того, чтобы взглянуть, кто это плывёт на лодке.
Мы проплыли под небольшим пешеходным мостиком. Здесь город кончался. Дальше на левом берегу зеленели огороды, а внизу, под обрывом, тянулся узкий пляж с чистым песком. По выходным дням на этом пляже собиралось много купающихся, но сейчас тут было только два человека: Серёжа Ольховников и Женя Груздев.
Мы причалили недалеко от них, вытащили лодку носом на берег и сели на песок, но ни Серёжа, ни Женя нас не заметили. Они стояли метрах в трёх от берега. Долговязому Сергею вода была по грудь, а коротенькому Женьке — по горло. Оба они отплёвывались, тяжело дышали, и лица у них были совсем измученные.
— Ты… ты, главное, спокойней! — говорила торчащая из воды Женькина голова. — Ты не колоти пр воде, а под себя подгребай, под себя подгребай!
Сергей ничего не отвечал. Он смотрел на Женьку злым левым глазом. Правый глаз его был закрыт длинным мокрым чубом, прилипшим к лицу.
— Давай! — сказала Женькина голова. — Ещё разочек. Главное, спокойно!
Сергей лёг ни воду и с такой силой заколотил по ней длинными руками и ногами, что брызги полетели во все стороны метров ни пять, а Женькина голова совсем исчезла в белой пене. Но он продолжил выкрикивать:
— Спокойно!.. Подгребай! Не торопись, под себя подгребай!
Сергей быстро пошёл ко дну. Женька хотел его поддержать, но по ошибке схватил не за руку, а за ногу.
Наконец они вылезли на берег. У обоих кожа были синяя и покрыта пупырышками. Они теперь заметили нас, но даже не поздоровались. Сергей сел на песок рядом с Витей, обхватив ноги руками и положив подбородок на колени. Женька остался на ногах. Оба они стучали зубами.
— Не па-па-па-падай духом! — сказал Женька. — Постепе-пе-пе-пенно научишься.
— По-по-подохнешь от та-такой науки!
Мы с Витей переглянулись. Витя лёг ни спину и стал пригоршнями сыпать песок себе на грудь.
— Да, Серёженька, — сказал он, — хорошую шуточку с тобой твой друг устроил!
— Убить его ма-ма-мало, та-та-такого друга!
Мы с Витей опять переглянулись, и я подумал про себя: «Кому-кому, а Витьке повезло в дружбе. Кто-кто, а я-то уж никогда не подведу его, как Женька подвёл Сергея».
Сергей и Женька тоже собирались в лодочный поход. Пеших экскурсий и походов в нашей школе всегда проводилось очень много, а лодочный устраивался впервые. Нечего и говорить, с каким увлечением мы все к нему готовились, с каким нетерпением ждали первого июля, на которое был назначен старт. Сергей был одним из самых заядлых наших туристов, а тут он прямо помешался на лодках, на рыболовных снастях, на всяких фарватерах[14], ватерлиниях[15] и кильватерных[16] колоннах.
Дней за десять до начала похода все собрались в пионерской комнате. Начальник похода — учитель географии Трофим Иванович распределил обязанности и сказал, какие вещи нужно взять. Вдруг он приложил ладонь ко лбу:
— Да, товарищи, о самом главном я и забыл! Поднимите руку, кто не умеет плавать!
Никто не поднял руку. Я знал, что Витя плавать не умеет, но, конечно, не стал его выдавать. А Женька вдруг повернулся к Сергею и громко сказал:
— Серёжка! Ну, чего ты прячешься? Ты же не умеешь плавать!
Сергей страшно покраснел. Он так посмотрел на Женьку, что у другого язык отнялся бы, но Женька продолжал:
— Чего ты злишься, Серёжка? Ну, чего ты злишься? Скажешь, конечно, что я плохой товарищ, раз тебя выдаю! А я тебе отвечу: ведь до похода не два дня, а целых десять — значит, ты можешь научиться плавать. Ты вот всё говоришь, что уже учился, что у тебя ничего не получается, потому что ты худой, но тяжёлый и что у тебя удельный вес слишком большой для плавания. А я тебе скажу: враки всё это. Просто у тебя настойчивости нет. Ну и вот! Случится с тобой что-нибудь, на чьей совести это будет? На моей.
— Евгений прав, — сказал Трофим Иванович. — Делу помочь нетрудно, я уже договорился с Василием Васильевичем. Ты завтра, Сергей, зайди к нему домой в десять утра. Отправитесь на речку заниматься плаванием. Но предупреждаю, друг: если ты к двадцать восьмому числу не научишься хотя бы держаться на воде, тогда уж извини. На реке всякое может случиться.
Когда окончилось собрание, Сергей ушёл из школы, даже не взглянув на Евгения.
На следующее утро он отправился к преподавателю физкультуры, но оказалось, что Василий Васильевич заболел ангиной и лежит в постели. Тогда Женька сказал Сергею, что он сам научит его плавать. Сергей сначала и разговаривать с Женькой не захотел, но потом согласился. Как-никак, а Женька был одним из лучших наших пловцов.
С тех пор во время наших тренировок мы с Витей каждый день видели, как они мучаются. Вот и теперь мы смотрели на них и очень сочувствовали Сергею. До начала похода осталась только неделя, а он всё ещё плавал как топор.
Вите было хорошо! Он поступил в нашу школу этой осенью, и никто, кроме меня, не знал, что он не умеет плавать.
Женька прилёг на песок, подперев голову рукой. Сергей по-прежнему сидел, положив подбородок на острые колени.
Он сказал, ни к кому не обращаясь:
— Я все свой деньги истратил на этот поход… Литературу купил, удочки… А теперь… теперь всё прахом пошло!
— Ничего не прахом. Научишься, — ответил Женька.
Сергей повернулся к нему и вдруг закричал тонким, почти плачущим голосом: