Макс улыбнулся и расслабился.
— Обожаю рассказывать. Вилли — вот был тип… холостяк, снаружи что твой гвоздь, а под коркой мягкий, как глина… В молодости он влюбился в королеву красоты средней школы Де-Куина и больше не заводил подружки… ну, в общем, мама попросила меня сказать несколько слов об отце над его могилой, я согласился… написал их, выучил и даже проговорил перед Клайдом… Когда начались похороны, я все помнил… «Мой отец, Генри Аллан Паккетт, был прекрасным человеком», начал я, а потом сделал паузу, как и планировал, и огляделся. Вилли уже хлюпал носом и смотрел в землю… И вдруг я забыл все, что намеревался сказать. Мы стояли так под горячим арканзасским солнцем, наверное, секунд тридцать или более того… а я так и не вспомнил остаток речи. В конце концов от отчаяния и смущения я произнес: «Ах ты, е-мое», и Вилли немедленно громко добавил: «Аминь».
Николь хохотала.
— Макс Паккетт, подобного тебе нет нигде во всей Вселенной.
Макс ухмыльнулся.
— Вечером мы с мамзелькой в постели говорили о той другой Николь, которую инопланетяне сделали для Симоны и Майкла. Эп заметила, что не худо было бы попросить для нее робота Макса; ей хочется иметь идеального мужа, во всем безотказного… даже ночами… Словом, мы с ней хохотали до тех пор, пока бока не заболели, пытаясь представить, как Может проявить себя робот в постели…
— Стыдись, Макс, — отозвалась Николь.
— Ну, это не я — мамзелька проявила избыток воображения… Кстати, меня послали сюда с особой целью: информировать тебя, что за дверью мы приготовили завтрак, чтобы попрощаться с тобой и пожелать bon voyage[26] — называй как хочешь… короче, начало через восемь минут.
Николь с восхищением обнаружила, что у всех за завтраком было легкое и приятное настроение. Она несколько раз подчеркивала вчера вечером, что ее уход не должен вызывать скорбь, его подобает отметить, как день завершения удивительной жизни. По-видимому, семья и друзья ее в итоге согласились с ней, поскольку печаль на их лицах она замечала лишь изредка.
Элли и Бенджи сидели с Николь за длинным столом, устроенным кубико-роботами. Возле Элли была Никки, потом Мария и Синий Доктор. На противоположной стороне за Бенджи располагались Макс и Эпонина, затем Мариус, Кеплер и Орел. Во время еды Николь с удивлением заметила, что Мария разговаривает с Синим Доктором.
— Я не знала, что ты понимаешь цветовую речь, Мария, — сказала Николь с явным одобрением в голосе.
— Чуть-чуть, — ответила девушка, слегка смущенная вниманием. — Но Элли учит меня.
— Отлично, — отозвалась Николь.
— Но истинный полиглот среди нас, — произнес Макс, — твой друг-птицечеловек, сидящий в конце стола. Мы видели, как он вчера цокал и взвизгивал, разговаривая с игуанами.
— Ух! — выпалила Никки. — Даже не хочу разговаривать с этими противными тварями…
— Они видят мир не так, как вы — ответил Орел. — Много проще и примитивнее.
— Только вот хотелось бы выяснить, — Эпонина обращалась прямо к Орлу. — Нельзя ли и мне попросить себе робота-компаньона? Мне нужен такой, чтобы был похож на Макса, правда, не такой вспыльчивый и ругатель, хорошо бы с некоторыми усовершенствованиями…
Все расхохотались. Николь и сама улыбнулась, оглядев собравшихся. «Великолепно, — отметила она. — Даже представить не могла лучших проводов».
Пока Николь укладывала свою сумочку, Синий Доктор и Орел дали ей последнюю дозу синей жидкости. Она была рада возможности с глазу на глаз проститься с Синим Доктором.
— Спасибо тебе за все, — просто сказала Николь, обнимая свою подругу.
— Всем нам будет не хватать тебя, — ответила Синий Доктор цветовыми полосами. — Новый Верховный Оптимизатор планировала грандиозное прощание, но я сказала ей, что это неуместно… она попросила меня проститься с тобой от лица всего нашего народа.
Все проводили ее до воздушного шлюза. Там каждый, наклоняясь к коляске, еще раз с улыбкой обнял ее, а потом Орел и Николь вступили в воздушный шлюз.
Николь вздохнула, когда Орел устроил ее в челноке и занялся коляской.
— Они вели себя здорово, — заметила Николь.
— Все тебя очень любят и уважают, — отозвался Орел.
Оставив «морскую звезду», они увидели перед собой огромный светлый тетраэдр.
— И как ты себя чувствуешь? — спросил Орел.
С облегчением Николь ответила:
— Боюсь чуточку.
— Этого следовало ожидать.
— А как ты думаешь, сколько мне осталось? — спросила Николь несколько секунд спустя. — Когда откажет мое сердце?
— Заранее точный момент назвать нельзя.
— Я это понимаю, но вы же ученые… и, конечно, прикидывали…
— Часов шесть или десять.
«Словом, через шесть или десять часов меня не станет», — подумала Николь. Теперь страх сделался ощутимее. Она не могла полностью избавиться от него.
— А что чувствует мертвый? — спросила Николь.
— Мы полагали, что ты задашь этот вопрос, — ответил Орел. — Нам говорят, что это как будто бы тебя выключили.
— Итак, вечное ничто?
— Примерно.
— А сам акт умирания? Есть ли в нем что-нибудь особенное?
— Мы не знаем. И надеемся, что ты поделишься с нами своими ощущениями.
Долгое время они летели молча. Узел быстро увеличивался в размерах. Наконец, корабль чуть изменил ориентацию, и Модуль Познания переместился в середину окна… остальные три блока Узла находились под ними.
— А можно ли и мне задать вопрос? — спросил Орел.
— Пожалуйста, — Николь обернулась и улыбнулась своему инопланетному компаньону из глубин шлема. — Мне кажется, ты обнаруживаешь непривычную робость.
— Я просто не хочу вторгаться в твои раздумья.
— Нет, сейчас я не думала ни о чем. Мой ум просто скитался.
— Почему ты решила провести последние мгновения своей жизни в Модуле Познания?
Николь расхохоталась.
— Ну, это самый запрограммированный вопрос из всех, которые я здесь слышала. Я даже могу представить себе свой ответ, заложенный в какой-нибудь бесконечный файл под рубрикой «Смерть: люди» среди прочих каталожных категорий.
Орел молчал.
— Когда много лет назад мы с Ричардом остались одни в Нью-Йорке, — произнесла Николь — и уже не рассчитывали на спасение, то немало времени провели в разговорах о том, как проведем последние мгновения перед смертью. Прежде всего мы решили, что займемся любовью. А потом помечтали узнать что-нибудь новое, последний раз испытать радость открытия…
— Идея весьма прогрессивная, — ответил Орел.
— И практичная, — добавила Николь. — Если я все правильно понимаю, в этом модуле мне будет настолько интересно, что я даже не замечу, как пройдут последние секунды моей жизни… При всей своей решимости я допускаю, что могу поддаться страху, если не займу себя чем-нибудь в эти последние часы.
Теперь Модуль Познания уже полностью заполнил окно.
— Прежде чем мы войдем внутрь, — проговорил Орел, — я хочу поделиться с тобой некоторой информацией об этом месте… Сферический модуль разделен на три отдельные концентрические области, каждая из них имеет определенное назначение. Внешний, самый большой круг отведен знаниям, связанным с настоящим или недавним прошлым. В промежуточном слое накоплена вся информация об этой части Галактики, а центральная сфера содержит модели предсказанного будущего, все стохастические сценарии для грядущих эонов…
— А я думала, что ты никогда не бывал внутри, — сказала Николь.
— Верно. Но мои сведения о Модуле Познания сегодня были расширены…
Дверь во внешней поверхности сферы открылась, и челнок начал вползать внутрь.
— Минуточку! Значит, у меня почти нет шансов оставить этот модуль живой?
— Да, — ответил Орел.
— Тогда, пожалуйста, разверни этот корабль, чтобы я могла в последний раз глянуть на мир.