Майор-интендант закашлялся, достал из кармана галифе белоснежный накрахмаленный платок. Снял и протер пенсне, затем водрузил его на место. Унтер-фельдфебель поднялся, отряхнул рукав мундира.
— Vielen Dank, Herr Mayor. Entschuldigen Sie bitte, aber ich habe ein Befehl… [3]
— Ich weiss, — коротко отозвался майор. — Alles ist da. Ich werde aus… [4]
И, не говоря более ни слова, интендант развернулся и зашагал в обратном направлении. Оставшись один, унтер-фельдфебель подошел к ящикам. Сгреб с одного из них сено на сторону, вытащил из-за голенища сапога маузеровский штык-нож, поддел замки. Крышка откинулась легко. Оглядев содержимое, унтер-фельдфебель удовлетворенно усмехнулся краешком рта и закрыл крышку, защелкнув замки.
Ящики и тюки грузили приехавшие с унтер-фельдфебелем солдаты с такими же саперными выпушками на мундирах. На складе, кроме майора, больше не было никого. Это было оговорено заранее. Под конец в кузов поставили несколько коробок с немецкой тушенкой. Майор докурил сигарету, подошел к наблюдавшему за погрузкой приезжему. Еще раз оглядел пристальным взглядом его фигуру в ладно пригнанном обмундировании. Встал чуть в отдалении, не говоря ни слова.
«Унтер-фельдфебель, — подумалось майору. — А примерно моих лет. Весьма странно… Впрочем, мне намекнули, с кем придется иметь дело», — тут же оборвал сам себя дисциплинированный кадровый прусский офицер. Однако от замечания вслух все-таки не удержался:
— Ich keampfte hier… Sommer der feunfzehnte… Unsere glorreiche alte Kaizer Armee… Und Sie, ohne Zweifel, waren auch im Front [5]?
Унтер-фельдфебель обернулся, несколько секунд пристально смотрел на майора своими серыми глазами, затем произнес, как показалось интенданту, с едва уловимой странностью непонятного происхождения в интонации:
— Ich auch. Ohne Zweifel [6].
И, коротко козырнув, уселся в кабину грузовика. Майор проводил взглядом «Шкоду» со старательно зашнурованным тентом.
Выехали на улицу. Унтер-фельдфебель еще раз проверил наличие всех необходимых отметок в сопроводительных документах. Прежде чем убрать бумаги в нагрудный карман мундира, беззвучно перечитал про себя предписание: «Выдано унтер-фельдфебелю Гюнтеру Цойлеру». И чуточку усмехнулся краешком рта, как час назад в казарме-складе, когда проверял содержимое ящиков. Затем достал сигарету, опустил боковое окно грузовика и, закурив, выпустил струйку дыма через нижнюю губу, разглядывая окрестности.
Унтер-фельдфебель сказал майору совершенную правду. Он действительно тоже воевал в этих местах летом 1915 года. Только не в кайзеровской армии, а в русской императорской. И предписания он тогда предъявлял не на имя Гюнтера Цойлера, а на имя в тот момент прапорщика Александра Николаевича Земцова — свое подлинное имя…
После бани переодевались во дворе за глухим высоким дощатым забором. Когда на улице послышался треск мотоциклетного мотора, все инстинктивно замерли и переглянулись. Не ходивший в баню часовой в немецкой форме, выглянув за ворота, запустил мотоциклиста во двор и тут же снова плотно закрыл створки. На мотоцикле без коляски въехал командир взвода лейтенант Кнапке. Заглушил двигатель.
— Herr Leutenant… — подскочил с докладом часовой, приставляя винтовку к ноге.
5
Я воевал здесь… Летом пятнадцатого… Наша славная старая кайзеровская армия… А Вы, без сомнения, тоже были на фронте?