КОМАНДИР 1586 ЗЕНИТНОГО АРТИЛЛЕРИЙСКОГО ПОЛКА 47 ЗЕН[ИТНОГО] АРТ[ИЛЛЕРИЙСКОЙ] ВЕРХНЕДНЕПРОВСКОЙ ДИВИЗИИ РГК[5] ПОДПОЛКОВНИК ЩЕННИКОВ
2 марта 1945 года».
Замечу, что отцу до 19-летия оставалось всего несколько дней, и шел всего второй месяц его пребывания на фронте (в наградном листе указано, что участвует в Отечественной войне с 1 января 1945 г.) в звании младшего лейтенанта и в должности командира огневого взвода упомянутых полка и дивизии, носившей, кстати, имя Богдана Хмельницкого. А попал он на фронт после окончания Севастопольского училища зенитной артиллерии (СУЗА), которое после захвата Севастополя немецкой армией в 1942 г. было эвакуировано в Уфу.
Родился же отец 23 февраля 1926 г. в деревне Удеревка Троицкого района Оренбургской области в ставшей к тому времени простой крестьянской семье. Родители — Гавриил Аркадьевич Смирнов (1904–1954) и Ульяна Осиповна Смирнова (урожденная Бучина, 1905–1969). Кстати, в наградном листе указано иное отчество матери — Иосифовна. Как-то, отвечая на мой вопрос, почему так, отец ответил, что очень хотелось хоть чем-то походить на Сталина. Вот 17-летний почти мальчишка и «отредактировал» отчество матери. Между тем стремление походить на Сталина имеет исторические корни. Дело в том, что прадед отца Константин Петрович Смирнов был юристом в Святейшем Правительствующем Синоде, пожалованным дворянином, но за поддержку Польского восстания 1863–1864 гг. был сослан в Башкирию. Впоследствии он осел в Оренбургской губернии, где до сих пор живут его нисходящие. Женат же он был на дворянке Зинаиде Петровне Бульвинской, которая работала учительницей.
Но гены не убьешь, и вряд ли, если бы у отца была простая крестьянская родословная, он бы достиг того немалого, чего достиг в своей жизни — получил высшее образование, стал военным юристом, полковником юстиции, заслуженным юристом РСФСР. Завершал же свою военно-юридическую карьеру начальником отдела обобщений Военной коллегии Верховного Суда СССР. После выхода в отставку в 1988 г. он до марта 2000 г. работал помощником Председателя Верховного Суда Российской Федерации.
Ему повезло, что он пришел в Военную коллегию уже после смерти Сталина, сразу же, окунувшись в реабилитационные процессы. Историю о ржавых пятнах крови на протоколах допросов М.Н. Тухачевского я узнал в юности именно от него, а не парой десятилетий позже из перестроечных публикаций. В декабре 1953 г. он был запасным секретарем судебного присутствия на процессе Л.П. Берии и других. В это время они с моей будущей мамой отдыхали в подмосковном санатории «Лунёво». На фотографиях отец все время в военной форме — на случай оперативного вызова на процесс. И я никогда не сомневался в спекулятивности публикаций, в которых утверждалось, что Берия был убит сразу после ареста. Ну, а в 1955 и 1956 гг. отец был уже действующим секретарем судебного присутствия на тбилисском и бакинском процессах, которые и составили основной сюжет этой книги.
В начале 1970-хгг. отец стал писать статьи и книги. «Писательский зуд» охватил его после того, как было принято решение издать сборник статей о громких судебных процессах советского периода (заговор Локкарта, дела Савинкова, Власова, Паулюса…). Отец написал для него статью о судебном разбирательстве 1926 г., фигурантом которого был виновник гибели 26 бакинских комиссаров Ф. Фунтиков. Сначала она была опубликована в некогда популярном журнале «Человек и закон», а потом уже в том самом сборнике, получившем название «Неотвратимое возмездие» (1973 г.). Сборник получил хорошую прессу, выдержал еще два издания (1979 и 1984 гг.) и был переведен на болгарский и чешский языки. А отец погрузился в архивные розыски, результатом которых стали книги и брошюры «Расстреляны на рассвете» (1979 г.), которая была издана не только на русском, но и на азербайджанском языке (1984 г.), «Ушедшие в бессмертие» (1986 г.) и «Бакинская Коммуна и ее комиссары» (1987 г.).
Этот опыт пригодился отцу и в годы перестройки, и в новой России. Так, в 1990 г. он опубликовал брошюру «Высшие суды революции», а в дальнейшем сконцентрировался на теме сталинских репрессий. В 1997 г. была опубликована книга «Вплоть до высшей меры» о судьбах советских военачальников, а в 2001 г. «Репрессированное правосудие». Именно последнюю я ставлю в особую заслугу отца перед историей: в ней рассмотрены судьбы невинно пострадавших в военных юристов. Аналоги этой публикации мне неизвестны. После этого отец собрал еще 30 папок и тетрадей архивных материалов, но подготовить новую книгу ему помешала болезнь. Эти выписки я также передал в архив «Мемориала».