Тиналина Дарилия Барселат была дочерью алкоголички со стажем. Та и сама не знала, от кого родила – ложилась с каждым, принесшим с собой бутылку со спиртным. Как девочка выжила в первые годы, одним Благим известно. Видимо, тогда ее мать еще не совсем спилась и была способна подумать о ребенке. А когда Лине исполнилось пять лет, в захламленную квартиру алкоголички явились социальные работники, чтобы поставить малышку на фондовое довольствие – соседи доложили в соответствующие инстанции, пожалели вечно голодную и оборванную девочку. Для начала Лину поместили в детский сад, только ночевала дома. Да и то вечерами ее приводили, а утром забирали обратно воспитатели – добиться этого от матери, занятой единственно поиском выпивки, оказалось невозможно. В районном суде с подачи социальной службы несколько раз слушалось дело об передаче Тиналины Барселат в государственный приют, однако присяжные почему-то не вынесли решения о лишении ее матери родительских прав, несмотря на все доказательства, собранные соцработниками.
С раннего детства девочка привыкла заботиться о себе сама – быстро поняла, что на вечно пьяную мать надеяться нечего. Дома она старалась появляться как можно реже. После уроков либо гуляла до темноты, либо сидела в бесплатной библиотеке, залпом глотая книги – читать в детском саду выучили. По достижению семи лет она пошла в школу. Поначалу Лине пришлось там нелегко, ведь дети – это стая зверенышей со своей довольно жесткой иерархией. «Фондовую» начали травить всем классом. И девочка дралась изо всех сил, дралась как безумная, зубами рвала противников, никогда не сдавалась, шла до конца. В конце концов одноклассники решили, что она «бесноватая», и оставили в покое. Однако друзей Лина так и не завела – других «фондовцев» в их довольно приличном районе не было, а обычные дети предпочитали не связываться с таковой, только дразнились за спиной. Так девочка и жила, довольствуясь собственным обществом, пока ей не исполнилось двенадцать. Никто не знал, что почти каждую ночь Лине снились бездонное небо и полупрозрачные черные крылья за спиной. А затем она случайно повстречала инструктора местного аэроклуба, бывшего пилота-истребителя ВКФ[1] Ринканга, майора Пимена Раэса Даэнброна. И жизнь резко изменилась.
Вспомнив тяжелую судьбу талантливого ребенка, старый пилот грустно вздохнул. Как же они познакомились-то, дай Благие памяти? Кажется, он тогда заметил, с какой тоской смотрит на барражирующие над летным полем флаеры и планеры стоящая у ограды пигалица лет двенадцати в дешевом комбинезончике «ребенка фонда». В своих мечтах она явно была там, в небе. Сам не зная почему, инструктор подошел к девочке и предложил покатать на планере. От вспыхнувших в ее глазах неверия и одновременно дикой радости майору стало не по себе. Похоже, малышка редко встречалась с добротой, что вовсе неудивительно в их «благословенной» стране. И он покатал Лину. Не просто покатал, а позволил немного поуправлять планером. Девочка потрясла Пимена – она инстинктивно ловила восходящие и нисходящие потоки, уже через несколько минут начав летать так, как многие не летают и после нескольких месяцев обучения. Всерьез заинтересовавшись необычным ребенком, он предложил приходить почаще, оплатив ей годовой абонемент из своего не слишком большого жалованья. С тех пор девочка каждый вечер пропадала в аэроклубе, летом даже ночевала прямо в ангаре. Вскоре все местные пилоты полюбили ее и начали учить летать по-настоящему. Лина не разочаровывала их – осваивала новые машины очень быстро. И летала, так летала, что даже дирекция смотрела на ее постоянное присутствие сквозь пальцы.
– Значит, девочка, выход у тебя один, – сказал Пимен после недолгого молчания. – Устраиваться на работу. Кушать ведь что-то надо, больше тебя фонд бесплатно кормить не станет. Да и от матери пора уходить, нельзя тебе жить в том гадюшнике, пропадешь ни за хвост Проклятого. Что отсюда следует? А то, что придется снимать комнатку в каком-нибудь общежитии. А это тоже деньги. И немалые!
– Вы правы… – понурилась Лина, затем села прямо на траву, бросив сумку рядом. – Только куда работать пойти? На завод, что ли? Не хочется…
– Незачем, – понимающе усмехнулся инструктор. – Договорился я с дирекцией. У нас работать будешь. Обкатывать новые машины для богатых бездельников. Только учти, придется получить права для полетов в атмосфере. Но для тебя это несложно, завтра с утра отлетаешь экзаменационные часы в Доринском аэроклубе, он на северо-восточной оконечности города – отсюда всего два часа на монорельсе. Там подполковник Картинер директором, тоже бывший флотский, он не раз видел, как ты летаешь. Обещал, что все без особых проблем пройдет. Еще, конечно, теорию нужно сдать в департаменте транспорта, но это совсем уж просто, выучишь. Жалованье для начала дают не слишком большое, шестьсот пятьдесят ранхов[2], однако на скромную жизнь вполне хватит.
2
Ранх – национальная валюта Ринканга. В одном ранхе десять дарги или сто реми. Курс по отношению к галактическому кредиту не слишком стабилен, однако редко превышет тридцать ранхов за кредит.