Имя Сеид-Ахмета впервые появляется в польских источниках в 1438 г.[962]. Находясь в Крыму, он вряд ли был в состоянии совершать поход на Польшу и Литву; походы на Польшу и Литву он мог совершать только из ближайших районов Подолья, где позже кочевали татары Сеид-Ахметовой орды.
Русские летописи и польские авторы, говоря о татарах, кочевавших в Дешт-и-Кипчаке в 40-х годах XV века, отличают «татар Сеид-Ахметова» от «татарово Кичи-Махматова», тем самым указывают на существование двух татарских орд государств Кичи-Мухаммеда и Сеид-Ахмета. Наличие двух враждующих орд в Дешт-и-Кипчаке, орда Кичи-Мухаммедова в районах Подонья и соперничество между ними из-за пастбища и кочевья естественно должно было привести к враждебным столкновениям и к раздорам внутри самих орд. Об одной такой неурядице в Большой Орде Кичи-Мухаммеда в 1440 г. сообщается в Никоновской летописи: «Тоя же осени царь Махмет (Кичи-Мухаммед — И. С.). Большие Орды убил большого своего князя ордынского Мансуна (?) и много татар тогда избиены бысть в Орде не точию же тамо, но и во иных ордах мятеж бысть и размирье много и межиусобныя брани и рати»[963]. Убийство ханом своего старшего эмира и многих других татар свидетельствует о больших внутренних разногласиях, приводивших к междоусобным «брань и рати». Как видно из приведенного летописного отрывка, такие «брани» тогда произошли не только в Ордах Кичи-Мухаммеда, но и «иных ордах», в том числе, быть может, и в Орда Сеид-Ахмета.
Пока соперничавшие ханы вели войну между собой из-за господства в Дешт-и-Кипчаке, в Крыму снова появился Хаджи— Гирей, все еще претендовавший на Крымский улус, когда-то принадлежавший деду его Таш-Тимуру. Попытка Хаджи-Гирея закрепить за собой Крымский полуостров в 1434 г., как мы уже видели, потерпела неудачу. Он встретил сопротивление со стороны рода кунгратов, одного из знатнейших родов Джучиева улуса, связанного родственными узами с домом Джучи. Феодальная аристократия Крыма в лице знатнейших фамилий Крыма: ширинов, аргынов, барынов, как и сам Хаджи-Гирей, добивавшаяся превращения Крыма в самостоятельное государство, как-то не сумели тогда выступить единым фронтом против татарских феодалов Дешт-и-Кипчака. Теперь же, в период вторичного возвращения Хаджи-Гирея в Крым в 1443 г., обстановка резко изменилась в пользу сепаратистов.
Этот экономический район, когда-то игравший большую роль в системе караванной торговли, после перемещения путей караванной торговли с Дешт-и-Кипчака и Малой Азии хотя и утратил свое значение, тем не менее все же мог удовлетворять потребности населения Крымского полуострова и прилегающих к нему районов.
Испанец Перо Тафур, посетивший Крымский полуостров в 1435–39 гг., говорит о г. Каффе как об одном из крупнейших городов, где шла бойкая торговля рабами; здесь продавали рабов «в большем количестве, чем в любом другом месте мира». По его словам, Каффу посещали не только итальянцы, но н купцы из Каира; египетский султан имел здесь свою факторию[964]. Тафур также сообщает о «своем лучшем городе Татарии, о городе «Corkat», очевидно имея в виду г. Солхат. По его словам, сюда по суше и по морю через Азовское, Каспийское и Индийское моря шло много товаров, пряностей, золота, драгоценных камней, собольего меха из Индии и Персии[965]. Из разных концов Крымского полуострова в Крым (т. е. в Солхат и Каффу) отправлялись «телеги с солью, телеги с зерном и мукой». В городах Солхате, Каффе, Керчи, Крык-Ере продавили и покупали «рогатый скот, лошадей, рабов и рабынь». Он же упоминает ремесленных мастеров «внутренних городов», обслуживавших потребности «внешних сел»[966]. Следовательно, даже теперь, когда Крымский полуостров и соприкасающиеся с ним берега Черного моря оказались оторванными от остальных районов Золотой Орды, рынки Крыма, все еще связанные со среднеземноморской торговлей, удовлетворяли потребности местного населения.