По Уставу 1449 г. генуэзцы имели своих консулов в Солдае (Судаке), Чембало (Балаклаве), Азаке (Тану) и на Таманском полуострове. При консулах состоял довольно сложный административный аппарат действовавший независимо от ханов. Даже татарское население г. Каффы по Уставу не подлежало юрисдикции тудуна-наместника хана в г. Каффе[976]. С превращением Крыма в самостоятельное государство и с установлением твердой власти хана, генуэзцы, естественно, должны были бы делить с ними свою власть, поэтому они стали на сторону Кичи-Мухаммеда, жившего далеко за пределами Крыма и фактически не имевшего никакого отношения к крымским генуэзцам. Хаджи-Гирей же, не располагая ни флотом, ни стенобитными машинами, не мог навязать свою волю каффейцам, так хорошо защищенными стенами и каффинской крепостью. Добиваясь подчинения генуэзцев во что бы то ни стало, Хаджи-Гирей обратился за помощью к турецкому султану, хотя эта помощь должна была привести к утрате независимости только что образованного ханства. В 1454 г. в районе Керчи, во время встречи после хана с командующим турецкого флота адмиралом Дмир Кяхья, было заключено соглашение о доступе турок на Крымский полуостров. В силу этого не только Каффа, но и само Крымское ханство фактически сделались зависимыми от турецкого султана[977].
С выделением Крымского ханства татары Дешт-и-Кипчака лишились весьма важного района на юге с его богатыми торговыми городами, связанными с западно-европейскими рынками. Город Азак (Тана), оставшийся в руках венецианцев, после захвата крымскими татарами Керченского пролива заглох. Единственный крупный город Астрахань, принадлежавший еще татарам, отпал с образованием Астраханского ханства. С утратой Крыма и побережья Черного моря, татары Дешт-и-Кипчака оказались в весьма затруднительном положении. Особенно для них ощутимой оказалась потеря зимних пастбищ на юге, куда они, обычно перекочевывали со своим скотом с началом, зимних холодов.
Казалось, что устранение соперничавшей с Большой Ордой орды Сеид-Ахмета, превращения в связи с этим Кичи-Мухаммеда в единственного хана всех татар, кочевавших в степях западного Дешт-и-Кипчака, должно было привести к дальнейшему росту могущества Большой Орды, однако этого не случилось. После смерти Кичи-Мухаммеда в 1459 г.[978]в Большой Орде начался политический кризис, закончившийся отпаданием от Большой Орды Астрахани. Как только умер Кичи-Мухаммед, два сына умершего хана, Махмуд и Ахмат начали оспаривать власть друг друга. Кто из двух царевичей был объявлен ханом после смерти Кичи-Мухаммеда, по русским летописям, являющимися основными источниками по истории Большой Орды — трудно установить. Русские летописи, сообщая о нападениях татар Большой Орды на Переяславль-Рязанский, называют ее хана по-разному: Типографическая летопись называет его «Махмутом»[979], Воскресенская, IV Новгородская и Никоновская называют его Ахмутом Кичи-Ахматовым[980], Софийская, Симеоновская — Ахматом Кичи-Ахматовичем[981].
Одно из двух — или русские летописи, за исключением типографической, неточно передают имя преемника Кичи-Мухаммеда— Махмуда, называя его то Ахмутом, то Ахматом, или же после смерти Кичи-Мухаммеда два его сына объявляют себя ханами Большой Орды одновременно. Ответ на поставленный вопрос осложняется еще и тем, что от обоих ханов сохранились монеты, выбитые в Астрахани, без указания даты. В одном случае монеты имеют легенду — «Хан правосудный, Махмуд, сын Кичи-Мухаммеда»[982], в другом случае — «Хан правосудный Ахмат, сын Кичи-Мухаммеда»[983].
При внимательном изучении всех сохранившихся источников, относящихся к истории Большой Орды этого периода, можно сделать вывод, что русские летописи, за исключением Типографической летописи, имя старшего сына Кичи-Мухаммеда, Махмуда, провозглашенного ханом Большой Орды в 1459 году ошибочно называют Ахмутом. Махмуд управлял Большой Ордой до 1465 г., т. е. до времени восстания Ахмата против своего брата. Махмуд, свергнутый с престола своим братом Ахматом, ушел в Астрахань, заняв город и положил начало Астраханскому ханству. Подтверждением этого служит тот факт, что русские летописи (Софийская, Симеоновская и др.) в 1460 г., называвшие хана Большой Орды Ахматом, в 1465 году именуют его ни Ахматом, а Махмудом[984]. Имя Ахмата в качестве хана, за исключением вышеприведенного случая, в русских летописях до 1465 г. не приводится, о нем, как о хане, летописи начинают говорить только после 1465 года, а имя Махмуда с этого времени исчезает со страниц русских летописей. Последний раз он упоминается в связи с его неудачной попыткой идти на Русь, когда на него напал Хаджи-Гирей. Под 1465 г. в летописях говорится: «Природе безбожный царь Махмуд на русскую землю со всею ордою и бысть на Дону… Прииде на нею царь Азигирей и бие его и Орду взя. И начаша воеватися промеж себя»[985]. Дополнением к русским летописям служит следующая запись в хронике Длугоша: 10 сентября 1465 года послы папы Павла II, прибывшие ко двору Хаджи— Гирея, узнали, что «несколько дней тому назад Хаджи-Гирей разбил другого хана татарского Кичи-Махмета (?) за Волгой рекой, имевшего свое государство; все его места и жен взял себе»[986].
976
Записки Одесского общества истории и древности, т. VI, 1863, стр. 692 и след. К. Пинчко и Е. Зевакин, Из истории социальных отношений в генуэзских колониях, Исторические записки Ак. Наук, т. 7, 1940, стр. 11–12.
977
Л. П. Колли, Хаджи-Гирей и его политика, Известия Таврической ученой Архивной комиссии, № 50, 1913, стр. 128–129; К. В. Базилевич, Ярлык Ахмет хану Ивану III, Вестник Московского Университета, N 1, 1948, стр. 36–37.
984
М. Г. Сафаргалиев, Разгром Большой Орды, Записки Мордовского научно-исследовательского института, № 11, 1949, Саранск, стр. 84.