Таким образом, под властью хана Ахмата оставались большие владения, расположенные между Волгой и Днепром, с одной стороны, и от Северного Кавказа до границ Русского государства, с другой. Название «Большая Орда» полностью оправдывала свое наименование в смысле обширности принадлежащей ей территории. То же можно сказать и в отношении количества населения, оставшегося под властью ханов Большой Орды.
Иосафато Барбаро, побывавший в орде при хане Кичи-Мухаммеде определял число «улусных людей» цифрой в 300 тысяч человек. «Я полагаю, даже твердо уверен, — писал он, — что когда вся она собирается вместе, то составит около 300 тысяч душ. Это предположение основываю я на том, что она, как выше уже сказано, находилась прежде во власти Улук— Мухаммеда»[1004]. Часть из них ушла с Улук-Мухаммедом в Казань, а с образованием Астраханского ханства многие улусы, принадлежавшие Махмуду, вместе с ним откочевали к Астрахани, но и после этого Большая Орда выделялась многочисленностью своего населения. Хан Ахмат мог располагать армией в 100 тысяч человек. Автор «Шайбани намэ» сообщает о 100-тысячном войске Ахмата, которым располагал хан Большой Орды. Даже после убийства Ахмата (1481 г.) его сыновья (Муртаза, Сеид— Ахмет, Шейх-Ахмет, Бахадур, Ходяк и Янай), при разделе улуса своего отца, получили каждый значительное количество улусных людей; по словам Матвея Меховского, только Шейх-Ахмету и Ходяку принадлежало 60 тысяч воинских людей, вместе с женщинами и детьми, составлявших «свыше сто тысяч человек»[1005].
Ни одно из вновь образованных татарских государств, за исключением Ногайской Орды, не могло располагать таким количеством воинских людей, которым располагал хан Ахмат. Наличие большого количества воинов давало возможность хану вести агрессивную политику по отношению к соседям Большой Орды. Ахмат был инициатором образования коалиции ханов сибирских, казахских и ногайских мурз против узбекского хана Шейх-Хайдара, сына и преемника хана Абулхаира. Войска Ахмата, сибирского хана Ибака, казахского хана Джанибека и ногайского князя Аббаса разгромили войско узбеков, а сам Шейх-Хайдар был убит. Когда малолетний сын Шейх-Хайдара Шайбан, провозглашенный ханом узбеков, бежал в Астрахань и. нашел убежище у Астраханского хана Касима, то по инициативе того же Ахмата участники коалиции осадили Астрахань и вынудили Касима удалить из Астрахани Шайбана[1006]. Такую же агрессивную политику проводил Ахмат по отношению к Руси. В 1468 г. «татарове от Большой Орды воеваша около Рязане, села и волости, и множество изсекоша, а иных полон поймаша, а рязанцы те совокупишася и гнаша по них»[1007]. Неудача похода на Рязань убедила Ахмата в невозможности бороться с русскими в одиночку. Поэтому, предпринимая в 1471 году грабительское нападение на московские рубежи, Ахмат предложил Казимиру заключить военный союз против Ивана III. Несмотря на то, что Казимир был занят в эту пару делами Венгрии, он сочувственно отнесся к предложению хана. Король заявил послу хана: «Чтобы вольной царь пожаловал, пошел на Московского великого князя с всею ордою своею, а яз отселе с всею землею своею, пона бо мне истома земли моей от него»[1008].
Летом 1472 года Ахмат напал на город Алексин (на Оке). Летописи, сообщая об этом походе, не говорят об участии в нем литовского войска, но нападение на город было совершено Ахматом с согласия Казимира с литовского рубежа, что подчеркивает Львовская летопись: «Того же лета месяца июля 29, приходи царь Ахмут Кисиахматович ординский со всею силой великою ордынскою. И подшед близ Руси… и прииде с проводники к реце Оке под город Олексин с литовского рубежа»[1009] Татарам не удалось овладеть городом, захватив пленных, они подожгли город и ушли обратно в степь.
С. М. Соловьев, а за ним А. В. Экземплярский полагают, что вскоре после похода Ахмата в 1474 году был заключен Иваном III мир с татарами под условиями признания вассальной зависимости Руси от хана[1010] и выплаты ежегодной дани татарам в сумме 140 тысяч алтын в два срока: 80 тысяч алтын весною и 60 тысяч алтын осенью[1011].
К. В. Базильевич в своем исследовании ярлыка Ахмата Ивану III относил появление ярлыка к 1480 году и неосновательно возражал архимандриту Леониду, датировавшему ярлык 1476 годом. Тон ярлыка, каким он был написан, носил воинственный характер, с каким обращается хан к Ивану III, совершенно не соответствует тому печальному положению, в какое попал Ахмат после своего неудачного похода на Русь в 1480 году. Кроме того, К. В. Базилевич почему-то не обратил внимание на то место ярлыка, где хан сообщает о своей победе над Крымским ханом Менгли-Гиреем: «Кто нам был недруг, что стал на моем царстве копытом, и аз на его царство стал всеми четырьми копыты… Четыре карача в Крыму ся от меня отсидели…» В 1480 году во время похода Ахмата на Русь в Крыму уже была восстановлена власть преемника Хаджи-Гирея Менгли-Гирея, который при помощи турок снова вернулся в Крым. Вряд ли была надобность хану упоминать Ивану III о своей неудаче в Крыму.
1007
Н. И. Березин, Библиотека восточных историков, т. I, стр. 61–62, М. Г. Сафаргалиев, Заметки об Астраханском ханстве, Сборник статей; преподавателей института, Саранск, 1951, стр. 38–39.
ПСРЛ, т. XXIV, стр., 187.
1010
С. М. Соловьев, История России, к. I, ст. 1425, А. В. Экземплярский, Великие и удельные князья северной Руси в татарский период, т. 1, 1889, стр. 207–208.
1011
К. В. Базильевич, Ярлык Ахмета-хана Ивану III, Вестник Московского университета № 1, 1948, стр. 31.