Очевидно, это и есть тот «калан», о котором упоминается в ярлыке Тимур-Кутлука. Обычно «калан» переводится на русский язык словом «оброк», который доставлялся господам в виде «рацион-провианта» (сусен, суткул) от продуктов скотоводства — молока, масла, мяса и сыра[348]. Натуральный оброк, установленный в период Золотой Орды, продолжал существовать во всех татарских государствах, который образовался при распаде Джучиева улуса. В Ногайской орде, как сообщает Какаш и Тектиндр, зависимое население «поочередно снабжали своих мурз или князей всем необходимым, доставляя всё в изобилии»[349]. Родоначальник фамилии яшлавов в Крыму Кудаган, зладетель города Чутуф-кале «брал со всех городских жителей, яко со своих подданных подати деньгами и вещами, как-то. со скота, овощей, съестных припасов, с вина»[350].
Таким образом, существование натуральной ренты в Золотой Орде не вызывает сомнения. Возможно также, что здесь, наряду с натуральной рентой, стала зарождаться и отработочная рента. В половецком словаре (1303 г.) впервые встречается термин «уртак», позднее этот же термин мы встречаем в ярлыке Тимура — Кутлука в 1347 г. В. В. Радлов переводил этот термин словом «пайщик»[351]. Если бы речь шла о городском населении, то действительно можно было переводить слово «уртак» словом «пайщик», товарищ, компаньон, но в самих источниках этот термин применен к сельскому населению. Поэтому было бы уместно объяснить происхождение «уртака» с возникновением отработочной ренты у татар. У казанских и крымских татар до самой Октябрьской революции оставался обычай работать «уртагына», т. е. пахать исполу хозяйскую землю, при этом, как на отработках, половина урожая шла тому, на чьих землях проводилась работа, а другая половина тому, кто ее обработал. Нам кажется, правильнее термин «уртак» переводить на русский язык словом «издольщик».
То, что в Золотой Орде существовала отработочная рента в форме «уртак» или в иной форме — это бесспорно. В Крымском ханстве, например, по своей структуре мало чем отличавшемся от Золотой Орды, подданные крымских феодалов несли обычную барщину. Подданные князя рода аргинов «все старые и молодые… послушались и повиновались ему полностью, как во времена предков», были обязаны косить, пахать, отправляться с ним, куда он прикажет»[352]. На примере тех же крымских феодалов можно сделать вывод, что татарские феодалы других районов орды, пользуясь правом феодального иммунитета, могли производить суд и расправу над своими подданными; это давало им возможность внеэкономически принуждать непосредственного производителя[353].
Как это видно из слов Плано Карпини и Ибн-Батута, в хозяйствах феодальной знати применялся и труд невольников-рабов («къл»)[354]. О значительном распространении рабства в Золотой Орде говорит тот факт, что в половецком словаре приводится ряд татарских слов, так или иначе связанных с рабством (къл) раб (servus) къллык — рабство (servitus) азат итермен — освобожу от неволи и т. д.[355] В источниках, относящихся к истории Крымского ханства, есть указания о применении труда рабов в качестве пастухов для рытья колодцев. Но труд рабов не так был уж выгоден в условиях кочевого хозяйства, поэтому в большинстве случаев они использовались главным образом в качестве домашних слуг. Позднее, в связи с общим хозяйственным упадком, в орде применение рабского труда стало очень ограниченным. В ряде случаев феодалы за особые заслуги наделяли рабов скотом, чтобы рабы могли сами себя содержать.
Об этом свидетельствует ряд грамот ногайских мурз, из которых видно, что холопы (кълары) владели значительным числом лошадей[356].
В результате тяжелой эксплуатации крепостных людей-кочевников и рабов феодальная аристократия стала владетельницей огромных богатств, скота и других ценностей. Выше уже приводилось свидетельство Ибн-Батуты о наличии в отдельных хозяйствах до 10 тысяч и более голов лошадей. По словам Эль — Омари, современника Ибн-Батута, ежегодный доход отдельных феодалов Дешт-и-Кипчака доходил от 100 до 200 тысяч динаров, что составляло в переводе на русские денежные знаки от 50 до 100 тысяч рублей[357]. Такие представители татарской феодальной аристократии по своему экономическому положению мало чем отличались от западноевропейских феодалов. Поэтому не случайно западноевропейские путешественники монгольских ханов по традиции называют царевичами (султаны, огланы), князьями (беки-нояны), дворянам (мурзы), а всех «благородных» (алпауты)[358] именуют западноевропейской феодальной терминологией — королями, герцогами, графами, маркизами, баронами и рыцарями[359]. Золотоордынская правящая знать в официальных бумагах, как правило, именуется «баронами»[360].
348
Н. И. Березин, Внутреннее устройство Золотой Орды, стр. 17, В. В. Бартольд, Персидская надпись на Анайской мечети Ман’уче, СПБ, 1911, стр. 32.
349
Путешествие Какаша и Тентандра в Персию в 1602–1603 гг. Чтения в Обществе истории и древности российской, 1896, кн. стр. 27.
350
Ф. Ф. Лаш к о в, Архивные данные о бейликах в Крымском ханстве, Труды Археологии, съезда в Одессе в 1884 г., IV, 1889. Одесса, стр. 105.
351
В. В. Радлов. Ярлыки Тохтамыша и Темир-Кутлука, Записки Восточн. отдел, русск. арх. общества, т. III, 1888, стр. 19.
354
Плано Карпин и, История монгалов, стр. 11. В. В. Тизенгаузен, Сборник, т. I, стр. 238.
358
Термин «султан» соответствовал русскому термину «царевич», «оглан», тоже царевич, но он как бы напоминает русских князей изгоев, отцы которых хотя и принадлежали к потомкам Джучи, но не были ханами Золотой Орды. Бек — князь соответствовал монгольскому нояну или арабскому эмиру (В.’ Г. Тиг зенгаузен, Сборник, т. I, стр. 296). Мурзы — сыновья князя; об алпаутах, как о вельможах Золотой Орды, говорится в русских летописях (т. V, стр. 48, т. XVIII, стр. 127), так же и у С. Герберштейна (Записки о московитских делах (стр. 164), но; как правило, сами татары алпаутами называют дворян.