5*. Он отвечал, чтобы я пошёл дожидаться его в Красной башне, дабы, когда он придёт, я находился там. Я понял, что дожинаться его там мне придётся долго. Однако, покуда я задержался в каком-то портике, разговаривая с одним братом, который меня о чём-то спросил, отец пришёл и упрекнул меня за то, что я, проявив непослушание, не дожидался его в Красной башне; и в тот день он уже больше не хотел ничего делать.
Затем мы опять принялись настойчиво его упрашивать. Тогда он вернулся в Красную башню и стал диктовать, расхаживая туда- сюда, как он всегда диктовал раньше. Чтобы видеть его лицо, я то и дело слегка приближался к нему, а отец говорил мне: «Соблюдайте правило!» [21]. И как-то раз, когда, забыв о этом его предупреждении, я приблизился к нему — а со мной случилось так дважды или трижды — отец повторил мне то же самое предупреждение и вышел прочь.
Наконец он вернулся, чтобы закончить диктовать мне в этой башне то, что было записано. Но, так как мне вот-вот нужно было отправляться в путешествие (ведь канун моего отъезда был последним днём, когда отец говорил со мною об этом предмете) [22], мне не удалось в полном объёме записать всё в Риме. А в Генуе, не имея в своём распоряжении испанского писца, я продиктовал по- итальянски то, что привёз из Рима записанным вкратце, и закончил составление <текста> в декабре 1555 г., в Генуе [23].
Глава I Молодость святого Игнатия
Молодость святого Игнатия. Ранение в Памплоне. —2. Его доставляют в Лойолу, где он с великим мужеством переносит болезненнейшую операцию. — 3. Принимает <последние> Таинства. В канун дня святых Петра и Павла начинает чувствовать улучшение. — 4–5. Хочет, чтобы ему отрезали неправильно сросшуюся кость. Выздоравливая, читает благочестивые книги. — 6. Его донимают различные духи.
1. До двадцати шести лет [24] он был человеком, преданным мирской суете, и прежде всего ему доставляли удовольствие ратные упражнения, ибо им владело огромное и суетное желание стяжать славу. И вот, когда он был в одной крепости, осаждаемой французами, и все полагали, что нужно сдаться, дабы спасти <свои> жизни, ибо было ясно видно, что защищаться они не смогут, он привёл а алькальду [25] столько резонов, что всё же сумел убедить его защищаться, хотя это и противоречило мнению всех кабальеро, каковых, впрочем, приободрили его боевой дух и его отвага.
И вот, когда обстрел шёл уже довольно долго, одна бомбарда угодила ему в ногу, полностью её сломав; а так как осколок прошёл через обе ноги, то и другая была тяжко повреждена (§ 1).
Когда же настал день, в который ожидался обстрел, он исповедовался одному из своих товарищей по оружию [26]. И вот, когда обстрел шёл уже довольно долго, одна бомбарда угодила ему в ногу, полностью её сломав; а так как осколок прошёл через обе ноги, то и другая была тяжко повреждена [27].
2. Как только он упал <наземь, защитники> крепости тут же с дались французам, которые, овладев ею, весьма благосклонно отнеслись к раненому, обращаясь с ним вежливо и дружелюбно.
После того, как он провёл в Памплоне дней десять-пятнадцать, его на носилках доставили в его родной край. Там он чувствовал себя очень плохо, и, когда созвали всех врачей и хирургов из многих мест, они решили, что ногу нужно опять сломать и сызнова поставить кости и на свои места: как они говорили, то ли потому, что кости были дурно составлены прежде, то ли потому, что они разошлись по дороге, но <сейчас> они были не на своих местах, и излечиться так было невозможно. И снова устроили эту резню (camecería), в которой он — равно как и во всех прочих, каковые ему довелось претерпеть и ранее, и впоследствии — не вымолвил ни слова и ничем не выказал своих страданий, разве что крепко сжимал кулаки.
3. Ему становилось всё хуже, так что он не мог есть; были и прочие симптомы, указывающие обычно на приближение смерти. Когда же настал день святого Иоанна, врачи, весьма слабо веря в его выздоровление, посоветовали ему исповедоваться. Когда он принял Таинства, в канун дня свв. Петра и Павла, врачи сказали, что, если к полуночи не последует улучшения, то его можно считать покойником. Означенный больной всегда чтил святого Петра, и вот Господу нашему было угодно, чтобы в эту самую полночь его состояние стало улучшаться. Улучшение это продвигалось настолько быстро, что через несколько дней сочли, что смерть ему более не грозит.
21
Правило 2 (о скромности) в том виде, как оно было составлено во времена св. Игнатия, гласило: «Глаза следует обычно держать опущенными, не поднимая их слишком высоко и не переводя их слишком часто из стороны в сторону; и, говоря с кем-либо, особливо если это персона уважаемая, следует не устремлять глаза ему в лицо, но опускать, как обычно» (MI, Regulae Societatis lesu [1540–1556], p. 518). Хотя правила о скромности не были опубликованы в торжественном порядке вплоть до 1555 г., можно сказать, что они вошли в силу уже раньше. См. там же, р. 514.
22
Из § 99 явствует, что последний разговор св. Игнатия с о. Кямарой состоялся 20 октября.
23
Часть «Автобиографии», продиктованная о. Клмарой по-итальянски, начинается с § 79 и простирается до конца сочинения. Указанный отец и о. Надаль выехали из Рима 23 октября 1555 г.: первый из них был отправлен в Португалию, а другой — в Испанию. В тот же самый день во Фландрию выехал молодой Педро де Рибаденейра, чтобы хлопотать о допуске Общества в эту страну. См. FN, I; Хрон., р. 59*; Поел., X. 38. О. KáMapa вернулся в Рим уже после смерти св. Игнатия, в 1558 г., чтобы присутствовать на первой Генеральной Конгрегации, на которой он был избран ассистентом Португалии. См. Предисл. Над., § 4*.
24
Эти слова сбили с толку многих биографов св. Игнатия, ибо из них должно было бы следовать, что он родился в 1495 г. Так, о. Поланко после долгих колебаний принял это утверждение всерьёз и прямо писал в одном из своих Диалогов: "Вплоть до двадцать шестого года своей жизни, т. е. до 1521 г., он был весьма тщеславен». Более поздние биографы принимали подсчёты Поланко уже как данностъ. Между тем в § 30 «Автобиографии» говорится, что в 1555 г. Игнатию исполнилось 62 года, и тогда его рождение следует отнести к 1493 г. Итак, налицо противоречие! Мало того: из целого ряда фактов, которые здесь перечисляться не будут, явствует, что наиболее вероятной датой рождения св. Игнатия был 1491 г., т. е. ко дню ранения в Памплоне ему исполнилось тридцать лет. В XX веке некоторые исследователи, желая согласовать эту датировку с обсуждаемыми здесь словами святого, приходили даже к выводу, что Игнатий пережил не одно, а два обращения: первое — в возрасте 26 лет (о нём якобы говорится в первой фразе» Антобиографии»), и второе — после ранения в Памплоне (о чём — во второй фразе)! Однако всякому непредубеждённому читателю ясно, что эти две фразы неразрывно связаны между собой и относятся к одному и тому же событию. Скорее всего, разнобой в датах объясняется ошибкой самого св. Игнатия, который, по словам Рибаденейры, «…всегда верно передавал суть дела, но мог допустить промахи в мелочах — например, при подсчёте времени». — К. де Д., А.К.
25
Это был Мигель де Эррера. Заняв город Памплону, французы предложили сдать крепость. Эррера попросил о переговорах с главой вражеских войск, Андре де Фуа, сеньором Аспарроса, и взял с собою на указанные переговоры троих человек из числа защитников, одним из которых был Иньиго. Согласно о. Иоланко, именно Игнатий был тем, кто «расстроил соглашение, ибо оно показалось ему постыдным, и это стало причиной того, что они взялись за оружие и сражались за крепость, сопротивляясь до тех пор, покуда стены её не были разбиты артиллерией, а его <т. е. Игнатия> нога не была сломана» (Поланко, Кратное изложение'. FN, I, р. 155). Утешение (consolación) — одно из важнейших слов в лексиконе св. Игнатия, часто употребляемое им как в «Автобиографии», так и в других сочинениях. В Духовных упражнениях он даже даёт определение этому понятию (§ 316): «Наконец, утешением я называю всякое возрастание надежды, веры и любви и всякую внутреннюю радость, призывающую и привлекающую душу к предметам небесным и ко спасению собственной души, принося ей покой и умиротворённость в её Творце и Господе». См. об этом особую работу: Айестаран. —А.К.
26
Исповедоваться в грехах мирянину в отсутствие священника было в Средние Века обычаем, рекомендованным св. Фомой Аквинским (На IV Сент., XVII, ni и ip. 3, на 3, вопр. 2, реш. 2). В своём Руководстве по исповедям, опубликованном в 1482 г., брат Эрнандо де Талавера рекомендует этот обычай такими словами «Грешит тот, кто её [т. е. исповедь] принимает без священника — за исключением случая <крайней> необходимости, когда кто-либо, находясь в смертельной опасности и не имея возможности обратиться к священнику, хочет исповедоваться ему, кто таковым не является. Даже и это не обязательно: если нельзя обратиться| и к священнику, достаточно и одного лишь сокрушения <о грехах>» (р. 32).
27
Св. Игнатий был ранен 20 мая 1521 г. Любопытным, хотя и несколько натянутым, представляется замечание автора одного из популярных изложений биографии св. Игнатия (Перроа, с. 140): в тот же самый день Мартин Лютер официально порвал с Римской Церковью. — А.К.