Кожа слилась с его собственной.
Невозможно было сказать, где заканчивался его настоящий эпидермис и начиналась промежность Джен.
Тупое щемящее чувство поселилось внизу живота. Он потрогал себя, потер себя, потыкал себя. Прошло целых пять минут, прежде чем его мозг осознал горькую правду.
В его теле больше не было никаких сексуальных ощущений.
У него больше не было никакого сексуального желания.
Он был похож на куклу Кена или солдатика Джи-Ай Джо.[34] Между его ног не было даже небольшой выпуклости. Потрясенный, он стоял перед зеркалом, пристально разглядывая и изучая себя.
Сделала ли Джен то же самое, что и он? Неужели и она убила кого-то ради кожи? Он не знал, но это предположение не казалось таким уж неправдоподобным, и впервые с тех пор, как он встретил ее, с тех пор, как все это началось, он испугался. Явная иррациональность, причудливая непостижимость ситуации открылась ему; раньше он никогда по-настоящему даже не задумывался об этом. Слишком легко он принял все это, безоговорочно купился на секс, и теперь понял, насколько большой ошибкой это было. Он понятия не имел, что с ним случилось и почему. Это не расплата в стиле простенькой истории ужасов О. Генри, и не частный пример поговорки что посеешь, то пожнешь. Это что-то более безличное, более... неизбежное, и он понимал, что никогда не узнает, откуда взялась эта кожа и что она на самом деле делает.
Он использовал ее.
И теперь она использовала его.
Он обнаружил, что мочится через рот; чем-то этот процесс напоминал рвоту. Отвратительнее всего было то, что его вкусовые рецепторы продолжали идеально работать. Они никак не видоизменились, и не было никакой возможности их отключить.
Он больше не мог есть. Он пытался; запихивал в рот крекеры, сухарики, чипсы, жевал их, но тело не позволяло ему глотать. Его даже не рвало, он не мог продвинуть еду достаточно глубоко. Мясо, макароны, суп, хлеб - все это застревало у него во рту и вываливалось обратно. Он не мог глотать ни твердую пищу, ни жидкости. Он должен был питаться... женскими соками.
Это знание было бессознательное, не какой-то рациональной мыслью; понимание этого, казалось, только укреплялось с течением времени, и когда прошел первый день, второй, третий, а он сидел в своем доме, становясь все слабее и голоднее, Рид понял, что ему придется выйти и найти себе женщину.
И вкусить ее соков.[35]
Эта старая жаргонная фраза была как никогда подходящей в данной ситуации, как бы ему это не было противно.
Он пошел в бар, бар для одиночек, который часто посещал в прежние, более невинные времена. Встретил там женщину, угостил ее выпивкой и отвез в мотель. Не тот мотель, в который он ездил с Джен, но сходство было невозможно не заметить, и он безучастно подумал: "Вот так все и начинается".
Они сели на кровать, немного поговорили, поцеловались, потрогали друг друга, начали обниматься, и он понял, что пришло время действовать.
Он встал, расстегнул рубашку.
- Я не буду заниматься ни оральным, ни анальным сексом, - сказал он ей. Слова слетели с его губ сами собой, и он осознал - это те же слова, что говорила Джен.
- Что? - сконфуженная, воскликнула она.
Он спустил штаны, и женщина уставилась на гладкую, безупречную кожу у него между ног. Он прочел на ее лице то же возбужденное восхищение, которое испытал сам, когда впервые увидел Джен. Рид снял с себя одежду, поднял женщину с кровати, раздел ее. Они снова легли, целуясь. Ее рука скользнула между его бедер, поглаживая там. По-прежнему не было никаких чувств, никакого сексуального влечения, но в животе урчало от голода.
Он раздвинул ноги в стороны, будто ножницы. Она скользнула между ними своими ногами таким же образом, прижав волосатую промежность к его паху, и начала двигаться. Он чувствовал каждую выпуклость и углубления ее вульвы, покалывающую кожу между ног, осязал мягкие выступы ее вагинальных губ, увлажненную щель ее дырочки.
Она стала двигаться быстрее, терлась о его гладкий пах, доводя себя до оргазма. Он чувствовал, как ее выделения, ее соки просачиваются в него, впитываются в его плоть. Он уже ощущал себя сильнее, яства оживляли его. И когда она начала конвульсировать, крепко прижимаясь к нему, кожа между его ног впитала каждую каплю влаги, которую женщина продуцировала во время оргазма.
Наконец, она откатилась от него, полностью удовлетворенная.
Взглянув на женщину - женщину, имени которой он даже не спросил, - Рид понял, почему Джен не захотела с ним встречаться больше одного раза. Теперь ему было неприятно находиться рядом с ней; все, что у нее осталось - объедки, отталкивающие, ничтожные, незначительные остатки успешно съеденного лакомства.