— Как то есть — в среднем?
— В среднем — значится, качамшись, но держамшись. А куда ушли, о том не ведаю, товарищ Алеев, хоть причешись!
Потыкавшись во все углы чайной, ищейка потянула хозяина на улицу.
— Ладно. Я с вами еще поговорю, — сказал Алеев, метнув сердитый взгляд на голую, в цыплячьем пуху голову заведующего чайной: «Я тебя причешу, чертова балаболка! Определенно замешан в мокром деле».
Собака вывела следователя за станицу, на выгон, вышла на дорогу и дальше не пошла, как ни мяли ей нос запасными сапогами Музуля. Она кружилась за своим хвостом, нюхала пыль, чихала и снова кружилась: следы кончались на дороге.
— Странно, очень странно! — третий раз сказал Алеев и посмотрел в небо.
Дальнейшие розыски ни к чему не привели. Работники милиции сбились с ног. Искали следы убийства, но не находили. Позвонили в соседние районы, сообщили приметы Музуля — всё зря. Обшарили пруды и колодцы — напрасно. Юхим Петрович будто в воду канул.
Кладовщик Раздрокин, застенчивый здоровяк, ходил за следователем до тех пор, пока его настойчивое присутствие не показалось тому подозрительным.
— Кто вы такой? — спросил Алеев. (Они находились в кабинете Музуля, с ними — бухгалтер и один милиционер). Раздрокин задрожал.
— Я клад-кладовщик, я… — ответил он, заикаясь. — Зиновий Кириллович, подтверди!.. Дозвольте сказать… Хоботьку надо допросить. Сумной он человек. Надысь матюкался с Юхимом Петровичем, насварялся[3], а сейчас ходит с фонарем…
— Как то есть — с фонарем? — насторожился Алеев. — Точнее выражайте мысль.
— Под глазом у него темно-синее с прозеленью и красноватинкой…
— Ясно. Ругались о чем?
— Недослышал я… В кладовой был…
— Доставить сюда Хоботьку! — приказал Алеев.
Выпрыжкин и милиционер ринулись к двери. Через минуту «Москвич» покинул двор и спустя четверть часа вернулся с заподозренным.
Вытолкнутый на середину комнаты, дед Хоботька одернул отбеленную солнцем гимнастерку, потоптался на месте (будто собирался пуститься в пляс) и сказал Алееву:
— Андрюха, убегут мои Чепки, бычата!.. Поломают ярмо. Кат их забери, — дед покосился в сторону бухгалтера и милиционера, — суконные дети, сняли меня с ходки на дороге… Телятам воду вез…
Следователь рассердился:
— Гражданин Хоботька, отвечайте на вопросы и не валяйте дурака. Ясно? Вечером в день пропажи товарища Музуля вами в магазине сельпо была куплена поллитровая бутылка водки стоимостью двадцать девять рублей тридцать копеек. Зачем?
— Хе! — ухмыльнулся дед Хоботька. — Ты, Андрюха, как та кума — кот украл рыбку, а она: «Вась, Вась, а где карась?»
«Скользкий тип», — подумал Алеев. Вслух он сказал:
— Гражданин, в тот же день вы нанесли товарищу Музулю оскорбление словами. Объясните.
— Брехун был покойный Юхим, очковтиратель, я ж его давно знаю. Царство ему небесное, — дед дурашливо перекрестился. — Звонит он в правление, кричит на всю бригаду: «План заготовки кормов выполнен досрочно! Силосные ямы забиты на все сто процентов!» Я был недалече, услышал да к нему: «Ты что, говорю, Юхим, тень на плетень наводишь, обманываешь власть советскую? Ты, говорю, Юхим, сельскохозяйственный вредитель. Ты, говорю, Юхим…»
— Хватит, — остановил его Алеев и усмехнулся иронически: «Стреляный воробей, разбирается в мякине…» — Синяк где получили?
— Это Чепка раздает, бык… Рогом… Сено возил я из Темного яра, — ответил дед, и следователь ясно услышал, как задрожал его голос.
— Бык, говорите? — глубокомысленно проговорил он. — Темное дело, дед Хоботька, темное дело! Проверим. Выясним. Пока можете идти.
К концу дня молва о приезде двух милиционеров и следователя с ищейкой дошла и до механизаторов, находившихся на далеких полевых станах.
Механик Максим Данилович Григораш, который был секретарем бригадной партийной организации, рассердился, что редко с ним бывало, и послал рассыльного с приказом собрать вечером партийную группу и актив бригады на совещание.
Пришел на совещание и дед Хоботька. По старой привычке он уселся около печки. Здесь он мог незаметно курить.
— Опять коники выкидывает наш Музуль! — сказал Григораш с обидой. — Какая же это голова бригады, если она пьяная… Что обещал нам Музуль, когда его ставили бригадиром? «Подниму хозяйство, внедрю передовые методы…» А что мы имеем на сегодня? Запустение в хозяйстве. Сколько можно с ним панькаться? Выговор он уже имеет по партийной линии? Имеет…