— Нет, — говорит мать. — Из моей постели. Я прятала их под подушку, а однажды сунула туда руку, а их нет. Где искать виновных? Наша галерея была забита людьми, ожидающими своих виз. Я перетряхнула подушку и одеяла. Искала везде. Всех спрашивала, но кольцо, подарок моего друга со смертного одра, украли.
— Ты кого-нибудь подозревала? — спрашиваю.
— Даже если и подозревала, что я могла сделать? Обвинить, устроить сцену? Я знала, что пропажу не вернуть, а актриса я была неплохая. Так что я сделала вид, будто ничего не случилось, и держалась стойко. И ни разу не пролила ни слезинки, кроме как на сцене. Они так и не узнали, как мне было дорого это кольцо. Это служило мне утешением.
— А что потом, мама?
— Потом я приехала в Золотую страну, поступила на работу в прачечную — похоже, стирка и была моей специальностью. Ну и записалась на вечерние курсы. Встретила твоего отца. И жила долго и счастливо.
— Правда, мама? — спрашиваю. — В самом деле?
— Не зря же я играла Лею, — отвечает моя мать.
Всю неделю я размышляю о тайне, которую рассказала мне мать. Злюсь на тетю Фанни. Чем больше я думаю о ней, тем пуще распаляюсь. Порасспрашиваю-ка я маму еще в ближайшую пятницу.
Прямо с порога я открываю рот.
— Ты хоть раз пыталась поставить сестру на место? — интересуюсь я, стряхивая капли с зонта и сворачивая плащ мокрой стороной внутрь.
— Мне не было нужды сводить с ней счеты, — говорит мать. — Судьба сама с ней поквиталась. Если она ждала, что перед ней будут кланяться, что она будет всю жизнь как сыр в масле кататься, то она сильно ошибалась. Ни мужа, ни ребенка не случилось у царицы Савской.
Она смотрит на меня.
— Вот и вся моя история. Теперь твой черед выполнять уговор, — говорит она.
— Какой уговор? — удивляюсь.
— У тебя тоже есть тайна, которую ты мне не рассказываешь, — настаивает она.
Пианист настраивает прихожан на возвышенный лад, наигрывая литургическую музыку. Раввин перед службой беззвучно молится с закрытыми глазами.
— Не отнекивайся, — говорит мать. — Тебе было лет шестнадцать-семнадцать.
Что шестнадцать, что семнадцать — ничего не помню, что там было.
— Подскажи, — прошу.
— Нет, — заявляет мать, — это твое дело рассказывать, мое — слушать.
— Хоть намекни, — уговариваю.
Мама подкидывает мне в топку пару полешек.
— На первом курсе ты вела себя безответственно. Тебя рано приняли в университет, слишком рано, как мне кажется, и тебе это не пошло на пользу.
— Так, а дальше? — спрашиваю. — Протяни мне соломинку.
— Ты плохо себя чувствовала, — напоминает мама. — Лежала в постели. Потом пришел твой парень, звезда легкой атлетики, если я правильно помню, и вы шептались и звонили по телефону из подъезда.
— А ты откуда знаешь? — удивляюсь.
— Матери, у которой дочь на выданье, всегда все известно, — отвечает.
Внезапно я кое-что вспоминаю.
— Это было в тот раз, когда ты вернулась из кино. Ты забыла ключи, и я тебе открыла. А ты с порога — ни «привет», ни «хороший был фильм» — залепила мне пощечину, — говорю я.
— Вполне возможно, — говорит мать.
— Почему? За что?
— Этот твой приятель-атлет довел тебя до беды.
— Не понимаю, — говорю я.
— Я только что посмотрела «Милдред Пирс»[34] с Джоан Кроуфорд и Энн Блит. Дочь опозорила мать. Мать была хорошей женщиной, а чем дочь ей отплатила? Соблазнила ее возлюбленного.
— Твой-то возлюбленный умер, — напоминаю ей, — и ты была замужем за папой. За что пощечина? Помню, и в другой раз так было: ты посмотрела какой-то фильм, пришла домой и меня ударила.
— «Пинки»[35], — отвечает мама, — с Джинн Крейн. Чернокожая дочка пытается сойти за белую, третирует мать, оскорбляет ее.
— А я-то тут при чем? — спрашиваю.
— Помнишь, нас бьют, когда приходят первые месячные? — говорит мама. — Чтобы дочь не опозорила семью. И я дала тебе пощечину, чтобы ты об этом не забывала.
Поют красивую песню, с рефреном: «Хочу раскрыть тебе всю душу без утайки».
— Скажи без утайки, — говорит моя мать. — Какую гнусность ты совершила?
— Тридцать лет назад? — уточняю.
— Не имеет значения когда, — огрызается мать.
Она в бешенстве поворачивается ко мне и, кажется, готова меня ударить.
— Мама, — говорю я, — я из-за тебя вот уже одиннадцать месяцев здесь, по два раза в неделю.
— Нечего меня виноватить, — огрызается мать, — ты просто выполняешь свой долг.
— Ах, так? Тогда мне тебя не ублажить, — отвечаю.
35
Пинки — прозвище афроамериканцев, которых из-за светлого цвета кожи можно принять за белых. Картина «Пинки» вышла на экраны в 1949 году (реж. Элиа Казан, Джон Форд).