— Какое еще предсмертное сообщение? — встрепенулся шеф. — Дайте взглянуть! Неужели он настолько оправился после паралича, док, чтобы писать?
— Да, шеф, прилагая немалые усилия.
Послание мертвеца состояло из одного слова. Ньюби произносил его снова и снова, как соревнующийся в орфографии.
— MUM, — прочитал он. — Заглавная «М», заглавная «U» и заглавная «М». MUM.
Это казалось не имеющим никакого смысла.
— Что мог подразумевать Годфри? — воскликнул Вулкотт Торп. — Что за странное сообщение умирающего!
— Странное — самое подходящее слово, мистер Вулкотт, — промолвил Эллери.
— Я так не думаю, — усмехнулся шеф. — Конечно, Эллери, я не всегда верю тому, что находится у меня под носом, но если есть простое объяснение, к чему им пренебрегать? Все в городе знают, что миссис Кэсуэлл в доме называют «мам» уже более двадцати пяти лет. Если Годфри хотел назвать убийцу, то надпись в блокноте относится к ней. Все ясно как день.
— Что за чепуха! — крикнула Джоанн, бросаясь на защиту матери. — Мам любила дядю Годфри! Вы… вы просто глупец, шеф Ньюби! Не так ли, мистер Квин?..
— Я бы хотел об этом подумать, — сказал мистер Квин, глядя на блокнот.
9 января. Какой бы опасности ни подвергал этот факт репутацию мистера Квина, необходимо отметить, что в Райтсвилле он достиг статуса профессионального гостя. За более чем два десятилетия Эллери оказался крайне скудным источником дохода для отеля «Холлис». Едва успев зарегистрироваться, он тут же выписывался оттуда. Скажем в его защиту, что это было результатом не скупости, а стремления участвовать в личной жизни обитателей Райтсвилла, которые постоянно приглашали его в свои дома.
Приглашение перебраться в дом Мамфордов было сделано мрачным Кристофером по настоятельной просьбе Джоанн. Мотив Джо выглядел достаточно прозрачным — Эллери был не настолько тщеславен, чтобы полагать, будто это имеет отношение к лунному свету и розам. Поскольку шеф Ньюби дышал в затылок ее матери, Джо нуждалась в союзнике и хотела не только моральной поддержки Эллери, но и его физического присутствия.
Это объясняет, почему утром 9 января Эллери оплатил счет за регистрационным столиком отеля «Холлис» и направился с двумя чемоданами в руках к северо-западной дуге площади. Перейдя Аппер-Дейд-стрит, он прошел мимо Райтсвиллского национального банка, ратуши и памятника павшим в войнах у входа в Мемориальный парк, после чего проследовал через боковой вход в здание окружного суда. В полицейском управлении он задержался достаточно долго, чтобы обсудить перемену адреса с шефом Ньюби, который ответил на сообщение мрачным кивком.
— Кстати, вы нашли какие-нибудь отпечатки пальцев? — спросил Эллери.
— Сколько угодно. В спальне мы обнаружили отпечатки абсолютно всех. А на ноже — ни одного. Его начисто вытерли. — Ньюби нахмурился. — Кто бы подумал, что симпатичной маленькой экономке вроде мам Кэсуэлл придет в голову вытереть отпечатки пальцев или надеть перчатки?
— Если вы так уверены, что она убила Мамфорда, то почему не арестуете ее?
— На каком основании? Из-за сообщения в виде слова «MUM»? — Шеф махнул рукой. — Любой защитник в суде не оставит от такого доказательства камня на камне. Найдите для меня что-нибудь в доме, Эллери.
— Постараюсь, — ответил Эллери. — Хотя вам это может не понравиться.
— Что вы имеете в виду?
— Меня заботит правда, Анс, а вас только факты. — И Эллери удалился, прежде чем Ньюби успел ответить.
Остановив такси, за рулем которого, к его удивлению, сидел незнакомый ему водитель, Эллери обогнул площадь, проехал по Стейт-стрит к самой старой части города, где дома дореволюционной постройки стояли позади зеленых лужаек в тени вековых деревьев, и вскоре уже звонил в дверь особняка Мамфордов.
Годфри Мамфорда похоронили только вчера, и присутствие старика ощущалось в наличии и запахе его драгоценных хризантем, которые цвели в теплицах с конца августа до декабря.
Джоанн приветствовала Эллери радостным возгласом.
Она устроила его в просторной спальне наверху, с высоким потолком, кроватью под балдахином и комодом работы Данкана Файфа,[10] который Эллери сразу же оценил. Но ваза с двухглавыми хризантемами, которую Джо поставила на ночной столик, повергла Эллери в меланхолию, и он вскоре спустился в поисках более разговорчивой компании.