– Абсолютно, – удивлённо ответил тот; о Мииных былых проблемах с алкоголем ему никто не говорил.
– Попробуй как-нибудь выяснить, куда её занесло, а? Напрямую она не скажет, но...
– Попробую, как только она выйдет на связь, – пообещал брат и добавил: – Ей очень плохо сейчас. Она тебя любит без памяти!
– Знаю, – ответил я.
За несколько часов он вытянул у Мии подробности. Вокруг неё – большой город, с местными жителями она может объясниться на их родном языке. Что это за язык? Английский, немецкий, испанский, китайский, японский? Азия и обе Америки отпадают: Мия просто не успела бы туда долететь, ещё ночью она была в Берлине. На набережных северных морей, в Англии и в тех странах, где говорят по-немецки, сейчас слишком холодно, чтобы пить кофе на открытом воздухе. Значит, остаётся одна Испания. Барселона, Валенсия, Малага? «Город в клеточку», – обмолвилась Мия, и я утвердился в мысли, что она в Барселоне.[25] Чтобы узнать, где она собирается остановиться, мне пришлось на минуту притвориться ею. В этом было что-то постыдное, словно я читал её тайный дневник, и, получив название отеля, я пообещал себе больше так не делать. Но тогда у меня не было иного выхода.
Вечером я улетел в Барселону. Рената Хауэр не регистрировалась в этом отеле, Мия назвалась другим именем. Мне пришлось ночевать там самому, а потом ждать, когда она спустится завтракать. Она заметила меня, как только переступила порог ресторана. Заплаканная, трезвая и мрачная.
– Зачем ты приехал? Я же написала, что должна побыть одна!
– Побудешь. Когда расскажешь, что происходит. Но сначала нам нужно сделать нечто важное.
Не знаю, что было сложнее – уговорить священника церкви Святой Анны обвенчать двух людей, которых он видел впервые в жизни, или заставить Мию пойти со мной к алтарю. Но я справился и с тем, и с другим. Для мужчины и женщины, живущих с поддельными документами, нет никакого смысла в светском браке. Венчание – совсем другое дело. Я надеялся, что сакральная торжественность и красота древнего обряда раз и навсегда вразумят мою несносную возлюбленную, и больше она от меня не сбежит.
Несколько часов спустя мы стали супругами. Всё было по-настоящему. Звучал орган, зыбко сияли свечи, прозрачный шёлк покрывал Миины волосы, её рука трепетала в моей руке, глаза её влажно блестели, глубинной силой и страстью были наполнены три её «Да!» Мы долго целовались на площади перед храмом, сорвав аплодисменты у группы туристов, а потом отправились куда глаза глядят гулять по дивному клетчатому городу.
– Смешно: была мисс Паркер, а стала миссис! – первое, что я услышал от своей жены.
Сказала – и осеклась, и посмотрела виновато. Я догадался, что её смутило.
– Неужели ты думаешь, я мог забыть о своих корнях, о том, кто я и откуда? Да, Мия, я Паркер. Преступления предков всегда будут лежать на моих плечах. Но что, если моё предназначение – именно в том, чтобы искупить эти грехи своими добрыми делами?
Она ничего не ответила, лишь теснее ко мне прижалась.
– Пришло время побеседовать начистоту, – напомнил я. – Излейте мне душу, миссис Паркер. И только попробуйте что-нибудь утаить!
– Давай где-нибудь посидим.
Мы зашли в первый попавшийся ресторан и заказали ужин.
– Он меня не отпустил! – собравшись с духом, проговорила Мия.
– Центр?
– Да. Я всё время думаю о том, что он – как стоял, так и стоит! После всего, что там сделали... с мамой, с тобой, со мной, с Анжело... с десятками других детей и взрослых... Он – стоит! Никто не понёс наказания. Чудовище Рейнс тихо умрёт в своей постели. Чудовище Лайл тихо займёт его место. Сколько ещё жизней... и сколько семей они разрушат и уничтожат? Если бы ты знал, как я ненавижу их обоих! А ведь я тоже была причастна ко всему этому, понимаешь? Как ты сказал? «Искупить грехи своими добрыми делами»? Тебе легче. Ты можешь лечить людей, спасать их, дарить им радость. Я ничего такого не умею. Меня учили... совсем другому.
Я понимал. И, боже, как я радовался, что приехал сюда, не откладывая, и не дал ей наделать глупостей!
– Ты что, собиралась в одиночку выступить против Центра?!
– Не знаю. Я уехала, чтобы спокойно обо всём подумать... Хотя вчера и сегодня думала только о тебе.
– Почему ты не поговорила со мной раньше, Мия? Я чуть лоб не расшиб о твоё фальшивое «всё хорошо»!
– Снова тебя в это втягивать? Сейчас, когда ты, наконец, освободился от них и стал жить, как нормальный человек? Когда ты занят своим делом и не должен больше убегать и прятаться? Джарод, я не могла!
Верна себе! Смогу ли я «жить, как нормальный человек» без неё, у меня она не спросила!
– Я ненавижу их, – повторила Мия, – и должна добиться, чтобы они получили по заслугам. И больше никому не навредили. Но дело не только в этом. Там остался... Сидни. Ты когда-нибудь задавался вопросом, почему, зная так много, он все эти годы продолжает работать в Центре? Какой цепью они его приковали? Я хочу, чтобы он тоже был свободен. И чтобы мы, наконец, узнали друг друга как дочь и отец, – секунду помолчала и продолжила: – А ещё я хочу сама стать матерью.
25
Достаточно посмотреть на карту Барселоны, чтобы понять, почему Мия назвала этот город «клетчатым».