Описаний растительности XVII в. мало. Вот как описываются пески междуречья Волги - Урала в "Книге Большому чертежу" в 1627 г.: "А против Золотые Орды от Ахтубы 100 верст, пески Нарымские, вдоль песков 300 верст. А меж тех песков растет трава, и колодези многие". В степях в XVI - XVII вв. кочевало много племен из остатков Золотой Орды, а потом и Астраханского ханства. Наиболее влиятельными были ногайцы. Об обилии кормов в этот период в Прикаспийских степях можно судить по тому факту, что в XVI в. по Ногайскому шляху перегонялись на продажу в Московию десятки тысяч голов лошадей и овец. Кочевникам было выгодно сбывать скот северным соседям, и с XVI в. защиты у московских князей просят многие ханы и баи, что было вызвано помимо экономических причин и многократными попытками Ивана Грозного проникнуть в Прикаспий.
Обилие рыбы, дичи, хорошие урожаи бахчевых по ежегодно заливаемым лиманам и ерикам (а после спада воды обновляемым питательными веществами), наличие неисчерпаемых запасов соли - все это делало край вполне привлекательным и для русских и для казахов. Интересно отметить, что в XVIII в. в среднем течении Урала по долине встречались лось, благородный олень, косуля. В тростниках многочисленных лиманов, речушек, проток было много кабанов. В степях же бродили стада сайгаков. Образ жизни оседлых русских, казаков и мужиков, переселенных сюда в связи с освоением соляных месторождений, резко отличался от степных кочевников, и использование природных ресурсов было очень полным в силу того, что русские рыбачили, охотились, разводили сады и бахчи, возделывали поля. Скот же свой отдавали пасти казахам, и те вместе со стадами кочевали по землям, где русские не селились.
Проработка обширного историко-архивного материала и полевые исследования на северо-западе Прикаспийской низменности позволили Л. Г. Динесману (1960) восстановить природную обстановку конца XVIII - начала XIX в. и охарактеризовать ее следующим образом: "В то не очень далекое время берега рек и Крупных озер, балки и некоторые падины, а возможно и лиманы, имели древесно-кустарниковую растительность, отмечавшуюся низким бонитетом (продуктивностью. - Прим. ред.) и малой полнотой насаждений. В ее состав входили дуб, ясень, липа, осина, вяз, тополь, яблоня, клен татарский, бересклет бородавчатый, крушина слабительная, жимолость татарская, герн, шиповник, лох узколистный и тамарикс. В падинах и западинах, как правило, были заросли спиреи. Гравяной покров отличался от современного гораздо меньшим развитием полупустынных ассоциаций. Уровень водоемов был выше, чем теперь. По берегам многих из них росли тростники, в которых водились кабаны"[25].
* (Динесман Л. Г. Изменение природы северо-запада Прикаспийской низменности. М., 1960, с. 146.)
В описаниях Олеария начала XVII в., Какаша середины XVII в., а затем П. И. Рычкова, относящихся к середине XVIII в., можно найти много ярких картин буйно разрастающихся трав, обилия озер и болот.
Для четвертого этапа, начавшегося в середине XIX в., типична регрессия Каспия. Начало этого общего изменения природной обстановки можно охарактеризовать так: "Все кайсаки утверждают, что море убывает, отступает, что небольшие озера высыхают, что места, некогда покрытые камышами, ныне поросли уже совсем иными растениями, то есть что болота пересыхают, не могут более питать камышей и вслед за тем порастают травами" *.
Многонациональное население Прикаспия с различным хозяйственным уклоном не могло быстро перестроиться, стада по-прежнему были огромными, и в результате травостой не смог выдержать такой нагрузки. Очень образно нарисовал обстановку конца XIX - начала XX в. житель села Факеевки Григорий Карташев в 1954 г.: "Стонала земля-матушка от скота, не могла прокормить всех, и стала потом песками рассыпаться". Действительно, вокруг этого поселка (бывшая станица Глинская) сыпучие пески заносили многие брошенные дома, обнажали старые захоронения на кладбище, засыпали давно заброшенные участки бывших "садков", цветников, бахчей.
Подобные места с сыпучими песками уже не используются. Но в то же время пески, лишенные растительности, являются прекрасным конденсатором влаги, и в котловинах среди таких песков всегда можно найти верховодки с пресной водой, чаще всего не связанные с грунтовыми водами. Нередко в таких котловинах можно встретить недавно поселившиеся зеленые тростники, а в Урдинских песках даже ивняки. Наиболее мощным эдификатором среди растений разбитых песков является полынь песчаная (Artemisia arenaria). При уменьшении выпаса эта полынь очень быстро разрастается и образует массивы полузакрепленных песков. Темно-зеленые заросли песчаной полыничагыра издали привлекают внимание своей свежестью, высокими показателями жизненности. Но постепенно заросли песчаной полыни, используя накопленную песками воду и мешая конденсации новой, создают себе неблагоприятные условия. Огромные пространства песчаных массивов бывают сплошь покрыты засохшими черными зарослями этой полыни. Но и такие пески не безжизненны. На них поселяются серая полынь, мятлик живородящий, тонконог сизый. Постепенно злаки сплошным ковром покрывают былые сыпучие пески, и люди за внешнее сходство начинают называть эти места степями. Подобные смены протекают вследствие законов самих растительных сообществ, без воздействия климата и человека, вмешательство которого ограничивается первоначальным уничтожением растительности.
25