Мое путешествие продолжалось до поздней ночи, несколько километров я даже прошел пешком. Мне повстречался несчастный голодный человек, бывший студент, направлявшийся в Денвер, где ему удалось найти себе работу. Он оказался человеком очень образованным, но совершеннейшим профаном в практических вещах. Я угостил его ужином. Никогда в жизни я не видал никого более счастливого, если не считать его же самого в тот момент, когда ему представилась возможность поговорить со мной о русских писателях. Естественно, я их в жизни не читал, однако для него чтение их произведений составляло, по всей видимости, любимое времяпрепровождение. И с подобным сталкиваешься тут сплошь и рядом. Хорошенько выспавшись ночью в комнатах для проезжающих, я на следующее утро продолжил путь пешком в направлении Сент-Луиса, который планировал посмотреть, хотя тот и находится в стороне от моего маршрута. Некоторое время спустя меня подобрала машина, и скоро я оказался в городе. Он производит впечатление большей неупорядоченности, чем северные города, к которым я привык. Все же меня поразило, что архитектура небоскребов здесь во многих отношениях более подлинная и менее театральная, чем в Чикаго и Детройте. Ближе к вечеру я добрался до Сент-Чарльза, расположенного у притока или рукава реки Миссисипи.
На первый взгляд, он напоминает французский Тур. Один молодой человек повозил меня на своей машине по городу. Из-за потери времени на Сент-Луис и из-за того, что мало продвинулся накануне, я решил продолжать путь в течение всей ночи, но выбрать грузовик, а не обычный легковой автомобиль, поскольку народ не так уж рвется подобрать на шоссе посреди ночи мужчину диковинного вида. […] В Сент-Джозефе я познакомился с владельцем бензоколонки шведско-американского происхождения. С почти испанской галантностью он предоставил все, что имел, в мое распоряжение, и я побрился и основательно вымылся. Когда я закончил, то, к своему удивлению, узнал, что он договорился, что меня подвезут, так что я окажусь на 50 км южнее, то есть на полпути к Канзас-Сити. В этот город я прибыл после обеда и поспешил отправить свою одежду в стирку и на глажку, так как основательно промок, испачкался и помялся. По опыту я уже знал, что имеет смысл выглядеть приличным и чистым. […]
В Топеку я прибыл довольно поздним вечером после долгого пешего перехода. На этот раз я тоже решил двигаться дальше ночью, чтобы компенсировать потерянное время. Правда, становилось уже тяжеловато, но и это часть удовольствия. На местной базе грузового транспорта я отыскал мужчину, заявившего, что помочь мне будет для него радостью, ибо, мол, однажды сам служил в армии. (Я упоминал, что путешествовал в форме R. O. T. C. – Reserve Officer’s Training Corps?)[5] Он дал мне адрес бензоколонки в пригороде, где обычно останавливаются большие транзитные фуры, и в придачу написал таинственное слово O. K. (“одобрение”) на бумажке, которую и вручил мне, слегка улыбаясь. Я уже понял, что народ здесь довольно приветлив, по крайней мере те, кто имеет дело с грузоперевозками. Я тут же выступил маршем по указанному адресу и дошел туда в 12 ночи: по дороге мне попался веселый негритянский праздник в парке, и я постоял и посмотрел на него. Благополучно добравшись до цели, я уселся на стул, чтобы поспать, но был разбужен через час, когда на базу с ревом въехал грузовик. К сожалению, в ту ночь у них не нашлось никого, кто бы следовал в Денвер, только до маленького городка Салина посреди степи. Я принял это предложение с благодарностью, особенно потому, что машина ехала почти без груза, и потому, что в большом крытом кузове у них была устроена фантастическая кровать из мешков. Там я проспал до утра и проснулся оттого, что машина стоит неподвижно. Мы встали у дома водителя грузовика, и он сам, очевидно, столь же сонный, как и я, пошел поспать. Я воспользовался возможностью побриться и навести марафет. Когда я завершил свой туалет, вышла жена водителя и спросила, не хочу ли я позавтракать. Добрая женщина, она наверняка думала, что я умираю с голоду. После этого мы продолжили путь в Салину, где меня тут же подобрал вооруженный револьвером коммивояжер в великолепном Oldsmobile. Здесь начинался настоящий Запад, и все чаще я видел диких ковбоев в больших шляпах с широкими опущенными полями, мелькающих среди равнин. Они пасли стада из тысяч животных. […] На следующее утро мне повезло, меня согласились подвезти на скоростном автомобиле. На нем я проехал 500 км по раскаленному пеклу на запад, в сторону того относительного облегчения, которое предлагает большая, простирающаяся на юг долина, где расположены города Денвер, Колорадо-Спрингс и Пуэбло. Я въехал в эту долину чуть севернее Колорадо-Спрингс и сразу же засомневался, ехать ли дальше через Денвер и затем Солт-Лейк-Сити в Лос-Анджелес или отправиться по дороге на юг, через Пуэбло, Санта-Фе и потом на запад в Лос-Анджелес. Я предоставил решение судьбе, пытаясь остановить машины, движущиеся как в северном направлении, так и в южном, и отправился на той, которая остановилась первой. Как оказалось, в сторону Пуэбло. На большой скорости мы промчались по прекрасным дорогам через Колорадо-Спрингс, этот сад богов, как его называют, на юг в сторону Пуэбло. Народ в этих районах отличается предприимчивостью, территории еще не выработаны, и повсюду можно видеть завлекательные объявления, предлагающие тот или иной участок земли, с неизменным указанием, что под поверхностью песчаного куска земли, судя по всему, в изобилии сокрыты золото и нефть. […]
Обследовав все отели в поисках кого-нибудь, с кем можно было бы уехать, на следующее утро Рауль познакомился с молодым человеком из Миннесоты, направлявшимся в Лос-Анджелес. Он торопился, и путешествие продолжилось немедленно:
Санта-Фе оказался на вид почти европейским городом, с маленькими извилистыми улочками и старинным, при первом беглом осмотре довольно безобразным собором. Он, кстати, имеет славу самой древней церкви такого масштаба в США, а Санта-Фе – древнейшей столицы штата. Эта земля по-прежнему сохраняет испанский или американо-испанский характер, и скоро понимаешь, что эта испанскость подлинная, то есть прямо унаследованная от предков, а не фальшивая вывеска и каприз моды, как дальше к западу в Калифорнии. Есть что-то примитивно неамериканское в этих районах с их диковинными дорожными покрытиями и полудиким населением. Мы проехали неподалеку от Санта-Фе одну из крупных индейских резерваций и даже сделали большой крюк в сторону, чтобы ближе познакомиться с обитателями. Говорят, эти южные племена индейцев сохраняют свою цивилизацию в достаточно нетронутом внешними влияниями виде. […]
Наша поездка от Санта-Фе до Лос-Анджелеса заняла четыре полных дня, а не три или даже два, как мы рассчитывали. Во всем был на самом деле виноват я. С самого начала я с дьявольской хитростью стал описывать красоты тех мест, которые мы проезжали. Я рассказывал моему попутчику про окаменелые леса, которые можно увидеть, свернув с шоссе и проехав какие-нибудь 50 км, о расцвеченных всеми цветами бесконечных пустынях, протянувшихся по обе стороны дороги, всегда приберегающих самые прекрасные свои виды для того, кто устремляется по маленьким ухабистым проселочным дорогам, и наконец, про Гранд-Каньон, который означал для нас крюк в 250 км. Моему попутчику едва ли приходило в голову, что его маршрут, оказывается, пролегает через землю обетованную. Достаточно было всего лишь сообщить ему об этом, и он с энтузиазмом согласился увеличить время нашего путешествия ради того, чтобы получить возможность посетить эти края. […] Переночевав в маленьком городке Флагстафф… мы отправились в Гранд-Каньон. Как и в случае с окаменевшей пустыней, его очарование в значительной мере происходит из внезапности, с которой это чудо возникает перед вами. Вы едете обширными хвойными лесами и болотами и вдруг оказываетесь на краю самого каньона. Это приходит как шок. Вдали, иногда четко очерченное, иногда окутанное голубой дымкой, вы видите ярко освещенное плато, распростершееся на дне долины, но в середине разрезанное теперешним руслом реки, черная зияющая пропасть которой производит впечатление врат ада. […] Здесь мы всего лишь в 150 км от Долины смерти, самого жаркого места на поверхности земли, расположенного в 270 м ниже уровня моря, покрытого горьким слоем соли и абсолютно безжизненного. Мы сами сидим раздетые и обливаясь потом, а машина раскалилась и мотор тяжело пыхтит. Какая температура в тени, я не знаю. Я не смог найти никакой тени и померить! Однако впоследствии обнаружил лопнувший медицинский градусник, который выполнял свой долг до последней капли ртути. Так мы продвигались час за часом, время от времени останавливаясь, чтобы не перегрелся мотор. Самый страшный ад – [когда] мы переправлялись через крутые горы, окружающие реку Колорадо, которая поворачивает на юг, поэтому ее и нужно было переехать. […] Вечером мы легли спать всего лишь в 250 км от цели – Лос-Анджелеса. […] Вскоре мы почувствовали дуновение соленого ветерка, и одновременно по сторонам дороги появились пальмы и цветочные клумбы. Дома приобрели вдруг абсолютно испанский вид, объявления – привкус светскости, и мы почувствовали, что приближаемся к этому земному раю – Южной Калифорнии. Мы быстро проехали немалое количество километров через снобского вида предместья и ровно в десять часов остановились у большого отеля в центре города. Таким образом я преодолел 5 тыс. км бесплатным автостопом и остался целым и невредимым.