«Поскольку дело касается меня, – говорит мистер Гёксли, – уважаемый прелат мог диалектически разнести мистера Конта в куски; насколько мое изучение характернейших черт позитивной философии позволяет судить, я не нахожу в ней почти никакой научной ценности, а нахожу много такого, что совершенно противоречит самой сущности науки, как все в ультрамонтанистическом католичестве. В сущности, философию Конта можно сжато охарактеризовать как католицизм минус христианство».
Далее Гёксли даже впадает в гнев и начинает обвинять шотландцев в неблагодарности за то, что они допустили архиепископа совершить ошибку – признать Конта основателем философии, которая по праву принадлежит Юму.
«Этого достаточно, – восклицает профессор, – чтобы заставить Давида Юма перевернуться в гробу, что здесь, почти на расстоянии человеческого голоса от его дома, заинтересованная аудитория слушала без тени возражения, как его наиболее характерные доктрины приписываются французскому писателю, родившемуся на 50 лет после него, и в чьих отчаянно скучных и многословных страницах мы не находим ни живости мысли, ни ясности стиля…»[240]
Бедный Конт! Кажется, что высочайшие представители его философии уменьшились, по крайней мере в этой стране, до «одного физика, одного врача, специализировавшегося на нервных заболеваниях, и одного юриста». Один очень остроумный критик прозвал это отчаянное трио «аномалистской триадой, которая среди своих напряженных трудов не находит времени, чтобы ознакомиться с основоположениями и законами своего языка».[241]
В заключение скажем, что позитивисты ничем не пренебрегают, чтобы свалить спиритуализм в пользу своей религии. Их верховных жрецов заставляют без устали трубить; и хотя стены современного Иерихона навряд ли когда-либо рассыплются в прах от их трубного звука, тем не менее они ничем не пренебрегают для достижения желаемой цели. Их парадоксы уникальны, и их обвинения против спиритуалистов неотразимы по логике. Недавно в одной лекции, например, было сказано так:
«Исключительное развитие религиозного инстинкта способствует развитию полового бессмертия. Священнослужители, монахи, монахини, святые, медиумы, экстатики и набожные люди прославились своими непристойностями».[242]
Мы счастливы отметить, что в то время, как позитивизм во всеуслышание объявлял себя религией, спиритуализм никогда не претендовал на больше, как на науку, развивающуюся философию или, вернее, на исследование скрытых и пока что еще необъясненных сил природы. Объективность его различных феноменов была продемонстрирована не единственному представителю настоящей науки и так же неэффективно отрицалась ее «обезьянами».
Наконец, можно сказать про наших позитивистов, которые так бесцеремонны с каждым психологическим феноменом, что они подобны краснобаю Сэмюэля Батлера, который
Мы хотели бы, чтобы не было надобности направлять критикующий взгляд за пределы кружка педантов и никудышных людей, ложно именующих себя людьми науки. Но также неотрицаемо то, что трактовка новых предметов со стороны тех, чей ранг в ученом мире высок, часто остается не вызывающей возражений, когда, в самом деле, она нуждается в осуждении. Осторожность, выросшая из установившейся в исследованиях привычки; экспериментальное продвижение от мнения к мнению, вес, придаваемый признанным авторитетом, – все это благоприятствует консерватизму мысли, который, естественно, уводит в догматизм. Ценою научного прогресса обычно является мученичество и остракизм, выпадающие на долю новатору. Реформатор лаборатории должен, так сказать, завоевать крепость привычки и предрассудка острием штыка. Редко даже бывает, что дружеская рука оставила какую-нибудь заднюю дверь открытой. Шумные протесты и наглое критиканство мелких людишек из переднего края науки реформатор может оставить без внимания. Враждебность же другого класса представляет реальную опасность, которую новатор должен встречать лицом к лицу и преодолеть. Знание же растет с увеличивающейся скоростью, но не великой корпорации ученых следует воздавать за это честь. Каждый миг они старались делать все возможное, чтобы сокрушить новое открытие вместе с открывателем. Слава тому, кто победил все это своею отвагою, интуицией и упорством. Мало в природе сил, которые, после объявления об их открытии, не были бы осмеяны, а затем отброшены как абсурдные и ненаучные. После принижения гордости тех, кто ничего не открыли, после удовлетворения справедливых требований, в которых отказывали до тех пор, пока было возможно – увы, к несчастью человечества! – новооткрыватель, как это часто бывает, – сам, в свою очередь, становится угнетателем по отношению к другим первооткрывателям в области естественных законов. Так, шаг за шагом, человечество движется по своему кругу знания; наука постоянно поправляет свои ошибки и переприспосабливает ко следующему дню ошибочные теории предыдущего дня. Так всегда бывает не только в вопросах, относящихся к психологии, например, к месмеризму в его двойном значении физического и духовного феномена, но даже и в таких открытиях, которые непосредственно связаны с точными науками и которые легко продемонстрировать.
241
Ссылаемся на публикацию, которая появилась некоторое время тому назад в одной нью-йоркской газете; публикация подписана тремя вышепоименованными лицами, возложившими на себя название научного комитета, назначенного два года тому назад для исследования спиритуалистических феноменов. Критика на эту триаду напечатана в журнале