— Я полагаю, — тоном, каким говорят о самых обыденных вещах, начал Мак-Нил, — вам уже приходило в голову, что только для одного из нас здесь хватит воздуха до самой Венеры.
Неимоверным усилием воли Грант оторвал взгляд от гипнотической чашки и выдавил из пересохшего горла слова:
— Эта… эта мысль у меня мелькала.
Мак-Нил потрогал свой сосуд, нашел, что тот еще слишком горяч, и задумчиво продолжал:
— Так не будет ли всего правильней, если один из нас выйдет через наружный шлюз или примет… скажем, что-то оттуда? — Он ткнул большим пальцем в сторону аптечки на стене, неподалеку от того места, где они сидели.
Грант кивнул. — О да, это было бы вполне разумно.
— Вопрос, конечно, в том, — прибавил инженер, – кто из нас будет тем несчастным парнем. Я полагаю, нам надо как-то бросить жребий.
Грант смотрел на Мак-Нила с восхищением, которое почти перевешивало его растущую нервозность. Не верилось, что инженер может так спокойно обсуждать эту тему.
Заподозрить он ничего не мог – в этом Грант был уверен. Просто оба они думали об одном и том же, и по какому-то случайному совпадению Мак-Нил сейчас, именно сейчас, затеял этот разговор.
Инженер пристально смотрел на него, стараясь, видимо, определить реакцию на свое предложение.
— Ты прав, — услышал Грант собственный голос. — Мы должны обсудить это.
— Да, — безмятежно подтвердил инженер, — должны. — Он взял свою чашку, зажал губами трубочку и стал медленно потягивать кофе.
Ждать конца этой сцены Грант был не в силах. Облегчения, на которое он надеялся, он вовсе не испытывал. Скорее его даже кольнуло нечто похожее на жалость, хотя с раскаянием это не имело ничего общего.
Было уже немного поздно думать сейчас о том, как одиноко ему будет на борту «Стар Куин», преследуемому своими мыслями, в грядущие дни, прежде чем придет спасение.
Он не хотел видеть Мак-Нила умирающим. Внезапно его затошнило. Не оглянувшись на свою жертву, он бросился к выходу.
12
Раскаленное солнце и немигающие звезды смотрели на неподвижный, как и они, «Стар Куин». Невозможно было заметить, что эта крохотная гантель достигла теперь своей максимальной скорости относительно Земли и вот-вот из меньшей сферы вырвутся миллионы лошадиных сил и создадут мощную тягу, чтобы затормозить корабль на парковочной орбите возле Порт-Геспера. И ни что не говорило, что в большей сфере есть еще кто-то живой.
Люк на теневой стороне корабля медленно открылся, и во тьме повис яркий круг света. Почти тут же из корабля выплыли две фигуры. Две громоздких фигуры в скафандрах. В темноте происходило что-то непонятное. Потом одна из фигур начала двигаться, сперва медленно, однако с каждой секундой набирая скорость. Когда из отбрасываемой кораблем тени ее вынесло на слепящее солнце, стал виден укрепленный на спине небольшой газовый баллон, из которого вился, мгновенно тая в пространстве, легкий дымок.
Эта примитивная, но эффективная ракета позволила трупу, а это был труп, преодолеть ничтожное гравитационное поле корабля и очень скоро бесследно исчезнуть вдали.
Все это время другая фигура неподвижно стояла в шлюзе. Затем наружный люк закрылся, яркий сияющий круг пропал, и на затененной стороне корабля осталось лишь тусклое отражение бледного света Венеры.
Следующие семь[27] дней в непосредственной близости от «Стар Куин» ничего не происходило.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ВОПРОС ЧЕСТИ
13
Когда она догнала мужчину в униформе, он уже шагал по набережной на территории Совета Миров, направляясь прочь от центрального офиса Комитета Космического Контроля. Сады зеленели нежными молодыми листьями распускающихся деревьев, на Манхэттен пришла еще одна весна…
— Помощник инспектора Трой, командор. Мне сказали поторопиться, а то вы можете уйти.
Он продолжал идти.— Я никуда не ухожу, Трой. Просто гуляю.
Она пристроилась рядом с ним.
Это был худощавый человек, судя по виду, славянского происхождения, с серо-стальным лицом и таким хриплым голосом с канадским акцентом, что он был едва ли громче шепота. Его синий мундир был выглажен и безупречно чист; золотые знаки отличия на воротнике блестели; на груди было лишь несколько наград, но они были весьма значимыми. Морщинистое лицо командора, почти черное от ожогов, выдавало годы, проведенные им в глубоком космосе.
Он открыл серебряную коробочку с пилюлями и сунул в рот крошечный пурпурный шарик — потом остановился у стальных перил и протянул ей открытый футляр. — Не хотите ли одну? Радемас.
27
Немного арифметики. Следовательно предстоит 7 дней одиночного полета. Когда произошла катастрофа им оставалось 21 день полета, т.е. после нее вдвоем они пролетели 21 - 7 = 14 дней, израсходовав 14 х 2 = 28 человеко-дней воздуха. А оставалось на момент катастрофы воздуха 35 человеко-дней. 35 - 28 = 7 человеко-дней, т. е. одному на 7 дней, впритирку. Все верно, действительно «Не нужно быть великим математиком».
Цифры в этой математике взяты из главы 11, абзац:
В тот момент, когда метеорит уничтожил запас жидкого кислорода до Венеры оставалось еще три недели полета, а расчеты показывали, что запаса воздуха хватит для двух человек на две с половиной недели (то есть запас составлял тридцать пять человеко-дней воздуха)…