В характеристике политических взглядов Корнелия Тацита эти учёные следуют, в основном, Ф. Клингнеру и Р. Сайму. Так, например, Д. Р. Дадли отмечает, что общественно-политическая позиция римского историка включала в себя известное противоречие. Прекрасно понимая историческую неизбежность и даже правомерность принципата, Тацит, в то же время, горячо протестовал в своих сочинениях против террористических эксцессов императорского режима.[208] По мнению Ж. Л. Ложье, Тациту были хорошо известны сильные и слабые стороны, как прежней аристократической республики, так и пришедшего ей на смену нового политического порядка. Поскольку иметь всё сразу, по-видимому, невозможно, каждому поколению должно пользоваться выгодами того времени, в которое ему выпало жить, терпеливо перенося сопряжённые с ними недостатки, — таков, согласно Ж. Л. Ложье, главный тезис Тацита, выраженный, в частности, в "Диалоге об ораторах" (Tac. De or., 41).[209]
Д. Р. Дадли и Ж. Л. Ложье вторит А. Мишель: истина, говорит он, как правило, сложна и неоднозначна, и Рим в век Тацита не только хранил древние традиции, — он ещё и строил новый мир. Диалог между созиданием нового и сохранением былого не мог не быть двусмысленным, поэтому и Тацит у А. Мишеля одновременно и верен римской традиции и противостоит ей.[210] Н. Миллер, перечисляя различные точки зрения на Тацита и его труды, высказывавшиеся в предшествующей историографии, отмечает, что в каждой из них есть как доля истины, так и элемент односторонности. Изучая сочинения Тацита, мы должны помнить, что их стиль и содержание обусловлены эпохой, в которую он жил и писал. Нельзя требовать от него невозможного: понимание ограниченности Тацита как историка не должно закрывать от нас его величие. Тот факт, что различные люди по разному прочитывают его труды и выносят из них порой диаметрально противоположные убеждения — лучшее доказательство его высоких достоинств.[211]
Политические взгляды Тацита в том виде, как они реконструируются Ф. Клингнером, И. М. Гревсом, Э. Параторе, Р. Саймом и их последователями, исполнены острых противоречий, но в их главных антитезах (империя и принцепсы; принципат и деспотизм; император и сенат), воплощены ключевые противоречия римской жизни I в. н. э., и в этом смысле открывается возможность говорить о Таците как об историке-диалектике.[212]
По мнению Г. С. Кнабе, высказанному им в своей докторской диссертации,[213] Тацит, наряду с Аристотелем и Лукрецием, — один из крупнейших представителей античной диалектики. Воззрения историка противоречивы: он исходит из исторической оправданности принципата и, в то же время, резко осуждает его.[214]
В этом противоречии, с точки зрения русского учёного, нашла своё отражение объективная двойственность ранней империи: она представляла собой исторически целесообразную общественную форму, которая оказалась способной на два-три века продлить жизнь огромного конгломерата покорённых Римом провинций и обеспечить развитие производительных сил. В то же время она могла выполнять свою функцию лишь путём постепенной ликвидации той хозяйственно-политической, административной и морально-психологической системы, которую представляла собой гражданская община города Рима, столетиями служившая основой культурных, художественных и нравственно-гражданских достижений всемирно-исторического значения.[215]
211
Miller N. P. Style and content in Tacitus // Dorey T. A., Burn A. R., Costa C. D. N., ets. Tacitus. London, 1969. P. 115.
213
Докторская диссертация Г. С. Кнабе представляет собой итог целого ряда частных исследований, которые русский учёный вёл в течение предшествующих лет:
Кнабе Г. С.
1) Multi bonique pauci et validi в римском сенате эпохи Нерона и Флавиев // ВДИ. 1970, № 3. С. 63–85;
2) Римский гражданин Корнелий Тацит // АН СССР, Институт мировой лит-ры им. А. М. Горького. Античность и современность. М, 1972. С. 340–351;
3) Понимание культуры в Древнем Риме и ранний Тацит // АН СССР, Институт философии. История философии и вопросы культуры. М., 1975. С. 62–130;
4) К биографии Тацита // ВДИ. 1978, № 2. С. 111–130;
5) Римская биография и "Жизнеописание Агриколы" Тацита // ВДИ. 1980, № 4. С. 53–73.