Теперь злые языки в кружках и на пирах сопровождали насмешками или толковали в дурную сторону все действия императора, даже самые необходимые и полезные. Тиберию доставалось и за строгий контроль над судопроизводством, которым он будто бы стеснял свободу, и даже за попытки бороться со стихийными бедствиями (ibidem, I, 75, 79). Предосудительной казалась и его нелюбовь к гладиаторским играм, и, одновременно, пристрастие к ним его сына Друза (ibidem, I, 76). Чтобы Тиберий не делал, как бы себя не вел, все служило поводом для нападок недовольных из большого света.[299]
Резкость их высказываний привела к тому, что в этих робких недовольных и запуганных вельможах историки видели и видят убежденных противников системы принципата, источник потенциальной опасности для трона. На самом деле оппозиционные настроения римской аристократии находили выход главным образом в литературном творчестве, "культе" последних героев республики Катона, Кассия и Брута,[300] а требования не шли дальше простого соблюдения законов. Тем не менее, в определённом смысле они, безусловно, были опасны.[301] Свободомыслие, в каких бы формах оно не проявлялось, всегда и везде — угроза авторитарной власти, и с этой точки зрения отношения принцепсов с римской аристократической оппозицией прекрасно характеризуют политический режим в империи.
С оппозицией светских людей (выражение Гастона Вуассье)[302] пришлось столкнуться уже Августу, терпеливо сносившему словесные выпады в свой адрес и советовавшему Тиберию поступать таким же образом (Suet. Aug., 51, 55–57; Senec. De benef., III, 27). Однако характер Тиберия позволял предполагать, что он не будет столь же терпелив и рано или поздно даст выход медленно копившемуся в нем раздражению пусть не опасной, но от того не менее досаждающей оппозицией.[303] Фамильные черты Клавдиев надменность и гордость сочетались у него с развившимися в силу жизненных обстоятельств подозрительностью и мнительностью, а также с присущей ему от природы страстностью натуры, которую, впрочем, ему пока приходилось сдерживать.[304] Прекрасно зная о том, что говорят о нём римляне на своих собраниях (Tac. Ann., III, 54), Тиберий с трудом подавлял в себе раздражение, которое всё возрастало в нём по мере того, как привычка к власти вытесняла в душе правителя неуверенность первого времени.
Пока же политическая обстановка заставляла его соблюдать осторожность, причём главным сдерживающим фактором, несомненно, была невыгодная для принцепса династическая ситуация (Dio, LVII, 13). Официальным наследником Тиберия был Германик: молодой, популярный в народе и войске и имеющий сильных сторонников в сенате, главным из которых был Азиний Галл. Вокруг него собралась большая группа новых людей, в основном военных командиров, нуждавшихся в сильном покровителе и стоявших вне окружения Тиберия, которое составляли в основном представители старой столбовой знати.
В правление Тиберия проаристократическая направленность социальной политики раннего принципата проявлялась особенно сильно. Старая аристократия господствовала в сенате; знатность предков была важнейшим критерием, учитывавшимся принцепсом при выборах должностных лиц; среди консулов преобладали представители нобилитета: Домиции Агенобарбы, Корнелии, Валерии, Юнии Силаны, Эмилии Лепцды, Скрибонии, Кальпурнии и др. Старая знать ревниво оберегала своё первенство и не желала расширять свой круг. Эти проаристократические тенденции и привели к объединению вокруг Германика группы незнатных сенаторов и homines novi. В Германике они видели наследника трона и будущего императора, приход к власти которого превратит их в элиту.[305]
Более-менее полно выявить окружение Германика трудно. Во-первых, это офицеры, служившие под началом Германика в Галлии и Германии: Луций Апроний, Публий Вителлий, Авл Цецина Север, Гай Аниций, Квинт Вераний, Квинт Сервей, Гай Силий, Плавтий Сильван. Во-вторых, лица, не принадлежавшие к староримскому нобилитету, незнатные сенаторы, нуждавшиеся для успешного продвижения по службе в сильном покровителе. И, наконец, в-третьих, в стане сторонников Германика, несомненно, должны были оказаться отдельные представители старой римской знати, близкие дому Цезарей: Тацит сообщает, что вопрос о престолонаследии разделил весь двор на две партии, причем одни стояли за Друза, родного сына Тиберия, а другие — за Германика (Ann., II, 43).[306]
300
О римской оппозиции и формах, в которых проявлялись оппозиционные настроения см.: McMullen R. Enemies of the Roman order. Cambridge, Harvard, 1967. P. 18–45, 242–243.
304
Психологический портрет Тиберия см.: Драгоманов М. П. Император Тиберий. Киев, 1864. С. 18–25.
305
Marsh F. B. The reign of Tiberius. P. 65–68;
Charlesworth M. P. Tiberius // CAH. Vol. X, 1934. P. 610;
Гримм Э. Д. Исследования по истории развития… С. 270–273;
Портнягина И. П. Сенат и сенаторское сословие… С. 37–39.