С 12 г. Германик командовал легионами на Рейне, выразившими своё отношение к Тиберию, то есть под его контролем находилась треть военных сил империи. Усилиями Германика был усмирён солдатский мятеж и предотвращена гражданская война, что способствовало росту его значения. Наконец ходили слухи, что Август любил его больше, чем Тиберия и предпочёл бы видеть своим преемником именно его.
События 14 г. показали лояльность Германика, но его самостоятельная роль и большое влияние были неприятны принцепсу и не могли не вызвать опасений (ibidem, I, 7; Dio, LVII, 6). К тому же, племянник императора стоял на пути его родного сына Друза. Последнее обстоятельство, естественно, также не способствовало укреплению доверия между ними.[307]
Потенциально Германик был опасен: если бы юный Цезарь поддался влиянию своих сторонников, конфликт был бы возможен. Между ним и Тиберием существовали значительные разногласия по вопросам внешней политики: Тиберий был противником новых широкомасштабных завоевательных компаний, чреватых риском больших людских и финансовых потерь, и старался военными и дипломатическими средствами поддержать мир на границах империи (Suet. Tib., 37), тогда как Германик стоял за продолжение экспансионистской линии Августа.[308] В 14–16 гг. он совершил серию успешных походов против зарейнских германцев, но хотя для окончательной победы ему требовался всего год, Тиберий зимой 16 /17 гг. отозвал племянника, наградив триумфом и титулом императора (Tac. Ann., II, 43).
В том же году в сенате произошел любопытный спор между Тиберием и Азинием Галлом (ibidem, II, 36). Речь шла о том, чтобы избрать высших должностных лиц сразу на пятилетие, так что легаты, начальствующие над легионами и занимающие в войсках эту должность до получения ими претуры, уже заранее были бы избираемы в преторы. При этом принцепс ежегодно должен был называть 12 одобренных им кандидатур. Тацит не сомневается в том, что предложение Галла затрагивало саму сущность единовластия, однако Тиберий при помощи лицемерной, но по видимости заслуживающей одобрения речи сумел отклонить это предложение, сохранив за собой безраздельную власть (ibidem).
Новый порядок выборов ограничил бы возможность принцепса контролировать магистратов, а через магистратуру оказывать воздействие на сенат и на систему высшего военного командования. Тиберий, согласно проекту Галла, должен был определять состав высших магистратов на пять лет вперед, и избранные таким образом должностные лица приобретали на этот срок известную независимость от принцепса.[309] Тацит, пожалуй, несколько преувеличивает опасность предложения Галла для принципата, но доля истины в его оценке, безусловно, есть.
Таким образом, хотя открытой конфронтации между Тиберием и его окружением с одной стороны и людьми из партии Германика с другой не происходило, трения между ними имели место. Трудно сказать, какое развитие получили бы их отношения в дальнейшем, если бы не внезапная смерть Германика: 10 октября 19 г. он скончался в Антиохии при загадочных обстоятельствах (Tac. Ann., II, 69–72).
При жизни Германик был главным буфером между своими сторонниками и партией принцепса;[310] теперь, когда его не стало, столкновение между ними сделалось неизбежным. Перевес сил в этом столкновении, безусловно, был на стороне Тиберия, опиравшегося на всю мощь государственного аппарата Римской империи, однако, Агриппина и её семейство также имели немало сторонников среди представителей властных кругов. Сведение счётов между различными группами внутри римской правящей элиты традиционно осуществлялось с помощью политических обвинений: Катон Цензор, например, чуть ли не пятьдесят раз за свою долгою жизнь был под судом, и не меньшее количество раз сам выступал в качестве обвинителя (Plut. Cato Major., 15). Неудивительно поэтому, что и борьба принцепса против "партии Агриппины" вылилась в серию судебных процессов об оскорблении величия (crimen laesae majestatis), которые стали в дальнейшем главным из факторов, определивших характер эволюции системы принципата в правление Тиберия.
Подводя итог обзору либерального периода принципата Тиберия вернемся к тому, о чем мы говорили в начале главы. Главная особенность этого времени, относительная умеренность императорского режима — результат политики Тиберия, целью которой было приобретение необходимого ему как принцепсу авторитета. Характер Тиберия мало благоприятствовал успеху подобного курса: ему недоставало тонкого понимания ситуации и трезвого практического расчета, мастером которого был Август, и, может быть, присущего основателю империи умения довольствоваться сознанием полноты своей власти, не испытывая ее крайних пределов.
307
Тот факт, что в отношениях между Тиберием и Германиком господствовала атмосфера враждебности и недоверия, признают и некоторые современные исследователи.
См.: Shotter D. S. A. Tacitus, Tiberius and Germanicus // Historia. Bd. XVII, 1968. S. 194–214.
308
О попытке Германика реализовать далеко идущие завоевательные планы Августа, оставленные им после уничтожения легионов Квинтилия Вара в Тевтобургском лесу в 9 г., см.:
Моммзен Т. История Рима. Т. V. СПб., 1995. С. 40–46;
Koestermann E. Die Feldzuge des Germanicus 14–16 n. Chr. // Historia. Bd. VII, 1957. S. 429–478.
309
Драгоманов М. П. Император Тиберий. С. 53;
Портнягина И. П. Сенат и сенаторское сословие… С. 150;
Shotter D. C. A. Election under Tiberius. P. 326–328.