Истоки вражды Силия с семейством Варронов коренились, по-видимому, в событиях трёхлетней давности: Силий был легатом Верхней, а Варрон-отец — Нижней Германии, когда обременённые долгами галльские племена попытались поднять восстание против римлян. Главными зачинщиками мятежа Тацит называет двух представителей романизированной галльской знати: Юлия Флора из племени треверов и Юлия Сакровира из общины эдуев (Tac. Ann., III, 40). По имени последнего волнения 21 г. в Галлии получили в научной литературе название "восстание Сакровира".[394]
Движение треверов удалось погасить в зародыше, тогда как у эдуев восстание успело приобрести большой размах и отряды Сакровира даже заняли Августодун (ibidem, III, 42–43). В подобном развитии событий были до некоторой степени виновны римские военачальники Силий и Варрон, затеявшие препирательство о том, кому из них возглавить экспедицию против восставших (ibidem, III, 43).
Естественным решением в тех условиях было поручить командование Силию, чья армия дислоцировалась ближе к эпицентру восстания, но Варрон, старший годами и более знатный, не хотел уступать ему честь подавления мятежа. Побеждённый настойчивостью своего более молодого коллеги он, в конце концов, смирился с тем, что поход против Сакровира возглавил Силий, однако в душе Варрон, надо полагать, считал себя несправедливо обойдённым наглым выскочкой. Такой же точки зрения придерживался и его сын: стремление отомстить обидчику их семьи было, вне всякого сомнения, главным мотивом, побудившем его предъявить Силию обвинение в laesa maiestas.
Таким образом, Силию и его жене было суждено пасть первыми жертвами репрессий, обрушившихся на сторонников Агриппины. На эту роль они были выбраны, по всей видимости, не случайно. Среди "новых людей", главным образом военных командиров, составлявших окружение Германика, а после смерти своего патрона сплотившихся вокруг его детей и супруги, консул 13 г. Гай Силий наряду с Квинтом Веранием, Квинтом Сервеем, Гаем Анцием, Публием Вителлием, Авлом Цециной и др., был одной из наиболее заметных фигур. В течение семи лет он командовал верхнегерманским войском и был удостоен триумфальных отличий; во время восстания нижнегерманских легионов в 14 г. лояльность его армии была важным фактором, обеспечившим быстрое усмирение мятежа, а значит и безопасный переход власти к Тиберию. Как явствует из сообщения Тацита, сам Силий был склонен даже преувеличивать свои заслуги, утверждая, что фактически именно он возвёл Тиберия на престол (ibidem, IV, 18). Свои обстоятельства существовали и для Созии Галлы — она была близкой подругой Агриппины (ibidem, IV, 19).
Суть обвинения в оскорблении величия, предъявленного Силию Луцием Варроном, в лице которого Сеян нашёл вполне готового исполнителя своих замыслов, сводилась к тому, что Силий, зная о готовящемся восстании Сакровира, долгое время скрывал эту информацию. К этому было добавлено обвинение в вымогательствах, но Тацит прямо указывает, что Силия и его жену погубила близость к Германику и Агриппине: "amicitia Germanici perniciosa utrique…" (ibidem, IV, 19).
В ходе процесса имели место, по крайней мере, два важных отступления от римских процессуальных норм. Во-первых, дело о вымогательствах было присоединено к обвинению в laesa maiestas,[395] так что судили Силия и его жену именно за преступление против величия: "sed cuncta quaestione maiestatis exercita" (ibidem, IV, 19). Между тем закон Юлия об общественных судах требовал, чтобы различные по характеру crimina рассматривались отдельно (Dig., XLVIII, 2, 12, 2). Во-вторых, обвинителем Силия выступил магистрат (Л. Визеллий Варрон), находившийся при исполнении своих должностных обязанностей, что также шло вразрез с требованиями римских законов. На последнее обстоятельство указал сам обвиняемый, предложивший отложить разбирательство до тех пор, пока Варрон не сложит с себя консульскую должность. Председательствующий на заседании сената Тиберий отказался удовлетворить эту просьбу на том основании, что привлекать к суду частных лиц является для магистратов обычным делом: "solitum quippe magistratibus diem privatis dicere" (ibidem, IV, 19). Лишать этого права консула, заботящегося о благе государства, было бы, по мнению императора, несправедливо (ibidem).
О том, что в эпоху ранней империи выступление магистрата как аккузатора в iudicium publicum или in senatu в период его пребывания в должности воспринималось если и не как прямое нарушение закона, то, по крайней мере, как явление, идущее вразрез с нормальной процессуальной практикой, мы узнаём из переписки Плиния Младшего. В одном из писем императору Траяну (Plin. Minor. Epist., X, 3A) Плиний сообщает, что, получив назначение на должность префекта эррария Сатурна (вероятно, в конце правления Домициана, в 96 г.), он отказался от всех выступлений в суде. Однако когда жители провинции Африка выдвинули обвинения против своего бывшего наместника Мария Приска и обратились к Плинию с просьбой защищать их интересы перед сенатским судом, он испросил и добился для себя некой милости (venia), под которой скрывается, скорее всего, освобождение от должности, позволившее ему исполнить просьбу провинциалов. Во всяком случае, и Плиний, и его адресат знают, что ведение дел в сенатском суде не совместимо с исполнением обязанностей должностного лица, и venia в данном контексте означает если и не отставку, то, во всяком случае, какую-то льготу, исключение из общего правила, сделанное для Плиния по его просьбе.
395
Shotter D. C. The trial of C. Silius // Latomus. Vol. XXVI, 1967. P. 715;
Портнягина И. П. Сенат и сенаторское сословие… С. 117.