В каждой главе материал организован в несколько параграфов (от двух до четырёх) в соответствии с логикой изложения, за которыми, как правило, следует небольшое заключение. Кроме заключений, в которых суммируются основные положения отдельных глав, в диссертации есть и общее заключение, где, как это и принято делать, повторяются главные выводы и подводятся итоги работы.
Нам кажется, что подобная структура оптимальным образом отвечает целям и задачам настоящего исследования и хорошо согласуется с внутренней логикой рассматриваемого в нём исторического материала. Последний, помимо литературных источников, которым, естественно, принадлежит главная роль, представлен также данными нумизматики и эпиграфики.
Глава I
Принципат Тиберия в трудах античных и современных историков
1. Античная традиция о принципате Тиберия
Образ преемника Августа в "Анналах" Корнелия Тацита и проблема его достоверности
Проблема Тиберия и его принципата — это в значительной степени проблема источников. У нас есть две взаимоисключающие традиции: апологетическая, представленная сочинением Веллея Патеркула, и другая, берущая начало в памфлетах тибериева времени. С наибольшей полнотой она выражена в "Анналах" Корнелия Тацита.
По мнению А. И. Немировского, сопоставление точек зрения Патеркула и Тацита не дает оснований говорить о противоположности их позиций.[56] Нам кажется, что это не так: Тацит и Патеркул смотрят на Тиберия с совершенно разных сторон; Веллей — как выскочка из муниципия, попавший в ближайшее окружение принцепса, а Тацит — глазами сенаторской аристократии, бывшей главным объектом репрессий со стороны императорской власти.
Веллей Патеркул — современник Тиберия, участник его походов в Германии и Паннонии. После смерти Августа в 14 г. н. э.[57] историк и его брат получили преторские должности как кандидаты Цезаря (Vell., II, 124).
Бывший, в сущности, креатурой Тиберия Веллей приписывает своему покровителю всевозможные добродетели: милосердие и мягкость, твердость и строгость, активность и предприимчивость, щедрость, благоразумие, скромность, благочестие и мужество (ibidem, II, 105, 114, 122, 126, 129–130). Ни при жизни Августа, ни после его смерти Тиберий, по Веллею, не стремился к власти: чтобы блеском своего положения не препятствовать возвышению внуков принцепса, он добровольно удалился на остров Родос, и только общее желание римлян видеть во главе государства именно его заставило Тиберия принять принципат после смерти приёмного отца (ibidem, 99-100, 124).
Таким образом, согласно Веллею Патеркулу, принципат Тиберия основан на его личных заслугах, абсолютно легитимен в плане традиций республики и достойно продолжает блестящее правление Августа. Историк заканчивает свой труд молитвой за Тиберия (ibidem, 126, 129–131).
В научной литературе исторический труд Веллея получил противоречивую оценку. Одна группа учёных (В. И. Модестов, Э. Д. Гримм, Р. Сайм) обвиняет его в сервилизме и раболепии, отказывает Веллею в хоть сколько-нибудь широком понимании исторических событий, и видит в его описании принципата Тиберия, хотя и не безынтересную, но в то же время крайне пристрастную апологию.[58] Их оппоненты (Э. Нажотт, А. Вудмен, Ф. Р. Гудеар, А. И. Немировский) пытаются защитить историка хотя бы от части упрёков в лести Августу и Тиберию, и показать, что "Римская история" Веллея Патеркула представляет собой определённый этап в развитии римского историописания, с присущими ему достоинствами и недостатками.[59]
На наш взгляд нельзя не заметить, что те положительные качества, которыми Веллей щедро (пожалуй, даже слишком щедро) наделяет Тиберия, восходят к аналогичным добродетелям Августа:[60] virtus, clementia, justitia et pietas (RG., 34, 2), то есть в данном случае мы имеем дело с развитием представления о комплексе добродетелей правителя. Этот факт, а также явная близость историка к принцепсу, а, возможно, и к префекту претория Сеяну,[61] похвалы которому содержатся в его труде (Vell., II, 127–128), позволяют расценить его сочинение как придворную историю, сохранившую для нас официальную концепцию принципата Тиберия.[62]
Сопоставление характеристики Тиберия у Веллея с теми virtutes, которые приписывались этому императору современной ему правительственной пропагандой, также подтверждает обозначенный выше вывод. На римских монетах, относящихся к периоду его принципата, встречаются лозунги "справедливость" (justitia), "благочестие" (pietas), "умеренность" (moderatio) и "милосердие" (clementia), при чём последние два — наиболее часто (BMC. Emp., I, 31, 69, 85ff, 90; RIC., I, 3, 30f, 37; MIR., II, 33, 37, 46, 47). Изображения членов правящей династии, помещённые на тех же монетах, свидетельствуют о том, что данные virtutes ассоциировались в сознании римлян с определёнными представителями дома Цезарей.
56
Немировский А. И. и Дашкова М. Ф. "Римская история" Веллея Патеркула. Воронеж, 1985. С. 29;
Немировский А. И. Три малых римских историка // Малые римские историки. СПб., 1996. С. 248.
58
Модестов В. И. Лекции по истории римской литературы. СПб., 1888. С. 570–576;
Гримм Э. Д. Исследования по истории развития римской императорской власти. Т. I. СПб., 1900. С. 377–378;
Syme R.
1) The Roman revolution. Oxford, 1939. P. 393;
2) Tacitus. Oxford, 1958. Vol. II. P. 570–571;
3) Mendacity in Velleius // AJPh. Vol. CLX, 1978. P. 45–63.
59
Нажотт Э. История латинской литературы. М., 1914. С. 540;
Woodman A.
1) Question of date, genre and style of Vellius Paterculus // ClQ. 1975, Vol. XXV. P. 296ff;
2) Vellius Paterculus: The Tiberian and Augustian Narrative. Cambridge, 1977. P. 10, 32;
3) Vellius Paterculus // Kraus C. S. & Woodman A. J. Latin historians. Oxford, 1997. P. 83–84;
Gooodyear F. R. D. History and biography // The Cambridge history of classical literature. Vol. II, 1982. P. 640–641;
Немировский А. И. Три малых римских историка. С. 250–252, 261–263.
60
Егоров А. Б.
1) Рим на грани эпох. С. 130;
2) Политическое развитие системы принципата при Тиберии // Социальная структура и политическая организация античного общества. Л., 1982. С. 135–168.
62
Соболевский С. И. и Грабарь-Пассек Н. Е. Веллей Патеркул // История римской литературы. Т. II. М., 1962. С. 35–41.