3. Тиберий и Германик: две линии во внешней политике ранней империи
Поход 14 г., предпринятый Германиком сразу после усмирения солдатского мятежа, положил начало серии экспедиций, целью которых было осуществление задуманного ещё Августом плана подчинения Германии.
В 15–16 гг. Германику удалось добиться крупных успехов. Римляне нанесли несколько поражений германцам, причём к ним в руки попали жена и новорождённый сын Арминия, вождя антиримского восстания 9 г. В Тевтобургском лесу воины Германика предали земле останки павших легионеров Вара и вернули один из захваченных германцами штандартов. Трофей, сооруженный в 16 г. по приказу Германика после его победы над войсками Арминия, Ингвиомера и их союзников, возвещал о покорении всех народов между Рейном и Эльбой (Tac. Ann., I, 57–58; II, 22, 25; Dio, LVII, 18; Suet. Calig., 3).
В течение летней кампании 17 г. Германик надеялся окончательно подчинить германцев, но в разгар приготовлений его настигло письмо Тиберия с приказом прекратить военные действия и вернуться в Рим (Tac. Ann., II, 26).
Т. Моммзен справедливо подчеркивал далеко идущие последствия этого решения Тиберия.[507] Прекращение римского наступления в Германии было равнозначно отказу от грандиозной попытки подчинения всего варварского запада, предпринятой Августом,[508] хотя отдельные всплески завоевательной активности Рима случались и позднее. Всемирно-историческое значение этого события заставляет нас обратиться к вопросу о мотивах, которыми руководствовались Август и Тиберий, когда, один в 9 г., после гибели легионов Квинтилия Вара, другой в 17 г., после только что одержанных блестящих побед, отказались от покорения Германии, ради которого было принесено уже столько жертв, отныне навсегда оставшихся напрасными.
Корнелий Тацит (Ann., II, 26; IV, 32) в этой связи говорит о том, что Тиберий будто бы завидовал Германику и вообще не слишком заботился о расширении границ империи. По-видимому, какая-то доля истины в его заявлении есть, однако, в столь категоричной форме оно, очевидно, не приемлемо. При Августе Тиберий долго сражался в Германии, совершив туда девять походов, и мог считать подчинение этой провинции своим личным делом, тем более что ради осуществления этой цели погиб его брат Друз. И если он всё же решил отказаться от завоевания Германии, то, надо полагать, это решение далось ему нелегко, и было принято не под влиянием зависти к успехам племянника, а исходя из интересов возглавляемой им империи, как их понимал Тиберий.
Современные исследователи видят в принятом Тиберием решении результат верной оценки ситуации, во многом, основанной на личном опыте. Годы интенсивных военных компаний, возможно, могли бы привести к покорению германцев, по удержание их в подчинении Риму представляло ещё большую проблему, чем завоевание. К такому выводу в конце своего правления придел Август, и Тиберий поступал правильно, придерживаясь его заветов. Не завоевание Германии, а укрепление рейнского рубежа должно было стать целью римской политики в этом регионе.[509]
Всё же было бы неверно совсем отбросить слова Тацита, как это делает, например К. Уеллесли, обвиняющий римского историка в полном непонимании важнейших вопросов национальной обороны.[510] Отзывая Германика, император действительно думал, прежде всего, о государственных интересах, однако, к этому, безусловно, главному мотиву вполне могли примешиваться иные, куда менее благовидные побуждения.[511] Тиберий, вне всякого сомнения, опасался Германика и не доверял ему,[512] и, надо полагать, был не прочь разлучить своего племянника с преданными ему воинами, найдя для этого подходящий предлог.
Стабилизация положения на границе с германцами достигалась при Тиберии не только путем военного укрепления линии Рейна. Важную роль здесь, особенно после 17 г., играла римская дипломатия, как обычно основанная на принципе "разделяй и властвуй".
Ослабление римского давления на Германию вызвало очередное обострение внутригерманской борьбы, причём на этот раз в междоусобной войне скрестили оружие главные противники Рима: херуски под предводительством Арминия, к которым примкнули отпавшие от Маробода семноны и лангобарды, и свебы во главе со своим царем, сторону которых принял Ингвиомер с отрядом зависимых воинов. В битве Маробод и Ингвиомер потерпели поражение, и повелитель маркоманов был вынужден обратиться за помощью к Риму. В этой помощи ему было отказано, но Тиберий всё же направил в Иллирию Друза, которому было поручено следить за развитием событий в Германии и в случае необходимости оперативно реагировать на все изменения обстановки (Tac. Ann., II, 44–46).
509
Marsh F. B. The Reign of Tiberius. P. 95; CAH. Vol. X. P. 67–68;
Smith Ch. E. Tiberius and the Roman Empire. P. 79;
Shotter D. C. A. Three notes on Tacitus, Ann., books 1 and 2 // ClPh. Vol. LXII, 1967. P. 116–118;
Wellesley K. Tacitus as a military historian. P. 70; Егоров А. Б. Рим на грани эпох. С. 137–138, 155. — Впрочем, традиционная точка зрения также присутствует в современной исторической литературе.
См.: Koestermann E.
1) Die Feldzuge des Germanicus in 14-16n. Chr. // Historia. Bd. VI, 1957. S. 429–478;
2) Die Mission des Germanicus in Orient // Historia. Bd. VII, 1958. S. 331–375.
511
Бокщанин А. Г.
1) Социальный кризис в Римской империи в I в. н. э. М., 1954. С. 66, 84–88;
2) Парфия и Рим. Т. II. М., 1966. С. 171.
512
Shotter D. C. A. Tacitus, Tiberius and Germanicus // Historia. Bd. XVII, 1968. S. 194–214.