— Ну да, ну да. Раз опять дурачишься, значит, не так уж замучили, — засмеялась Эмилия и легонько щёлкнула его по лбу. Удар был очень слабый, однако юноша театрально свалился на прохладный газон.
Взглянув на звёздное небо, Субару восхищённо выдохнул. В мире, где искусственное освещение отсутствовало напрочь, ночной небосвод со звёздами и луной выглядел совершенно иначе, непривычно для Субару.
— Луна такая красивая!
— Жаль, что до неё нельзя дотронуться рукой, — вздохнула Эмилия.
— Пусть я и не совсем то имел в виду, но ты хоть понимаешь, как романтично прозвучал твой ответ?!
— А?.. Я сказала что-нибудь не то?..
К сожалению, в этом мире никто не читал Нацумэ Сосэки[5], поэтому попытка перевести диалог в русло романтики потерпела неудачу. Субару махнул рукой, чтобы собеседница не переживала, и вдруг увидел широко распахнутые глаза Эмилии.
— Ой, — испуганно сказала она.
— Вот чёрт!.. Не хотел показывать... — Субару смутился и спрятал левую руку за спину. Пальцы на многострадальной руке были заклеены бесчисленными кусочками пластыря.
Лицо Эмилии стало серьёзным, и девушка, потупив взгляд, тихо произнесла:
— Да, здесь всем приходится несладко.
Субару догадывался, что она имеет в виду. Он не был единственным, кто в настоящее время проходил обучение в поместье Розвааля. Эмилии предстояло постичь множество премудростей и умений, которыми должен обладать претендент на престол, и груз, давивший на её плечи, был несравнимо тяжелее того, что испытывал на себе Субару.
Должно быть, нести столь тяжкое бремя было задачей не из лёгких, однако Эмилия не могла ни с кем поделиться своими заботами и переживаниями.
— Хочешь, я залечу твои раны? — тихо спросила девушка.
— Да ну! Не стоит. Пусть будут.
— Почему?
— Ну, как бы тебе объяснить... Это доказательства моего усердия.
«Вот уж не думал, что когда-нибудь скажу нечто подобное», — пронеслось у него в голове, и он крепко сжал израненную руку в кулак.
— Я вовсе не против тяжёлой работы. Это даже здорово — учиться чему-то новому. Да, трудно и даже больно, но мне нравится. Правда, я не думал, что Рам и Рем будут так строги ко мне. И эта лолька, знаешь, — та ещё злюка. Про вашего клоуна Розчи я вообще молчу...
— Если Розвааль услышит, как ты о нём отзываешься, он может разгневаться.
— «Разгневаться»? Кто ж так в наше время выражается? Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления. Иначе мне здесь просто не выжить...
Субару вдруг упруго вскочил на ноги, словно в него была встроена пружина, и решительно произнёс:
— В каком бы мире ты ни оказался, нужно радоваться каждому дню и наслаждаться каждым мгновением, верно?
Несколько секунд Эмилия, хлопая ресницами, смотрела на него в немом изумлении.
— Да, верно, — выдохнула она. — Думаю, ты прав. Ох, Субару, какой же ты дурачок!
— Эй, постой-ка! Что за странная реакция? Может, ты влюбилась в меня?
— Ничего я не влюбилась! — запротестовала Эмилия и, слегка помедлив, чуть слышно добавила: — Ты и вправду дурачок... и я тоже...
Но Субару был слишком занят своими мыслями, чтобы услышать этот шёпот. Любуясь улыбкой Эмилии, он почувствовал удивительную лёгкость, словно с его плеч свалился тяжёлый груз.
В эту минуту красоту Эмилии нельзя было описать обычными словами — даже «прекрасная» или «милая» казались недостаточными.
— «Э-Н-А»! — произнёс Субару. — Сокращение от «Эмилия — Настоящий Ангел».
— Я к тебе со всей душой, а ты опять за свои шуточки! — Эмилия недовольно надула губки. — И всё же... я знаю, как ты стараешься. Но почему твои пальцы настолько изранены?
— А, да это мы с Рем сегодня вечером ходили в ближайшую деревню за покупками, и там меня цапнул какой-то зверёк, похожий на собаку.
— То есть ты не на работе поранился?
— Нет, просто эта рана получилась настолько большой, что остальные по сравнению с ней — просто царапины... Кстати, даже не думал, что я из тех людей, которых не любят зверюшки.
Обычно дети и животные любили Субару. Или, точнее сказать, просто относились к нему, как к терпеливой жертве, с которой можно делать всё, что заблагорассудится. Именно поэтому сегодняшнее происшествие выглядело весьма странным. Впрочем, на детей Субару по-прежнему производил должный эффект.
— Ох уж эти деревенские ребятишки... Они и били меня, и пинали, и сморкались на меня, мелкие дьяволята!
— Кажется, ты неплохо ладишь с маленькими детьми, Субару
5
Нацумэ Кинноскэ (1867—1916), более известен под псевдонимом Сосэки, — японский писатель, один из основоположников современной японской литературы.