O.T.: Через любовь не было.
Д.М.: Но он же не мог любить старуху? Он любил Лизу.
O.T.: Нет, он Лизу не любил.
Д.М.: Но он не любил ее у Пушкина? А и в первом сценарии он ее не любил. Все, понял. Просто в последнем вашем варианте меня удивило то, что он ее действительно любит.
O.T.: Так тут уже все по-другому.
Д.М.: Совершенно точно – да. Здесь на самом деле – абсолютно новый взгляд.
O.T.: И этот взгляд показался мне более, скажем так… концептуально точным, и по выразительным средствам – богаче.
Д.М.: Здесь же, в вашей новой версии, просто сбивается на какой-то момент градус. То есть герой движим любовью к Лизе, но в какой-то момент встревает Старуха, и как черная кошка пробегает.
O.T.: Во всей имеющейся литературе по пушкинскому сюжету и по вопросу оперы идет бесконечный спор. Сторонники Пушкина ругают интерпретацию Чайковского за вульгарность и за мелодраматичность. И, соответственно, за узость взгляда, за более мелкий уровень, что ли. Ну, типа, музыка да, но…
Д.М.: Смешно то, что титанов судят люди.
O.T.: А как? Люди, да… чины ведь «людьми даются, а люди могут обмануться»… Очень много разговоров по поводу интерпретации, сравнивают оперу и повесть. И, так или иначе, если все это суммировать, свести к простому вопросу все эти разногласия, то это вопрос: а любил ли Герман Лизу?
Д.М.: В пушкинском варианте – нет. Абсолютно точно.
O.T.: Вот. Но я пока ничего не отвечу на то, что вы сейчас сказали. Общее мнение на сегодняшний день такое – вы его сейчас озвучили: «Герман Лизу у Пушкина не любил». А у Чайковского он вроде как раз наоборот – любил Лизу.
Д.М.: Вы, мне кажется, в вашем новом произведении отталкиваетесь от Чайковского, а не от Пушкина.
O.T.: Да. Возникает такое ощущение. Кстати, у меня на эту тему был достаточно интересный спор еще с Авербахом[40] – по поводу Пушкина вообще и «Маленьких трагедий» в частности. И «Пиковую даму» можно отнести сюда.
Д.М.: Вы не упоминали «Пиковую даму» с Авербахом? Еще в те времена?
O.T.: Упоминал, конечно, но как просто фильм-оперу.
Д.М.: Вы же говорили, что задумка – впервые – «Пиковой дамы» появилась до «Господина оформителя».
O.T.: Да.
Д.М.: Может быть, еще во времена учебы у Авербаха?
O.T.: Нет, это было до того, как я познакомился с Авербахом. Потом мы с ним часто разговаривали, спорили, но «Пиковую даму» никогда не разбирали. В основном вели споры о «Маленьких трагедиях».
Д.М.: Ваша первая задумка и движение к кино и была «Пиковая дама»? Именно «Пиковая дама» Чайковского, а не Пушкина?
O.T.: Да. Это было в формате фильма-оперы. 79-й год. Я был студентом пятого курса.
Д.М.: Все происходило в консерватории? Это и был тот импульс, который привел потом к «Господину оформителю»…
O.T.: Я уже забыл об этом потом.
Д.М.: Забыли, но! Это возникало позже: карточная игра в «Господине оформителе», Грильо, то есть сами имена, какие-то элементы, аллюзии.
O.T.: Масса таких знаков, зарубочек, заметочек… Извините, я закончу мысль – любит ли Герман Лизу, или не любит у Пушкина. Посмотрим на то, как Пушкин изменился, эволюционировал как беллетрист. Взять, например, «Повести Белкина» и «Пиковую даму». Это разные планеты. Или «Медный всадник» и «Граф Нулин». Ну что между ними общего? «Граф Нулин» – изящная, манерная немножко вещь.
Д.М.: «Пиковая», «Медный» – это мистическое.
O.T.: Да, погружение в инфернальное.
Д.М.: Гоголь позавидовал бы.
O.T.: Знаете, я думаю иначе. Думаю, что, наконец-то, Пушкин под конец жизни услышал Гоголя. Я даже однажды оговорился, что «Пиковая дама» – самая гоголевская повесть Пушкина.
Д.М.: Здесь есть мистическая связь между двумя сущностями, просто непонятно, какая первична, какая вторична.
O.T.: Мне понятно.
Д.М.: Для вас – понятно.
O.T.: Гоголь с самого начала был такой, а Пушкин только в конце жизни. И вот «Маленькие трагедии», в частности, о которых мы с Авербахом-то спорили, они как раз и есть переход от одного Пушкина к другому. И если говорить об особенностях пушкинского письма этого периода, то оно явно стремится к герметичности. Если в «Повестях Белкина» еще есть какие-то сочные куски, еще есть палитра, атмосфера, то постепенно это уходит. А на первый план выходит графика. Тут-то мы с Авербахом и спорили. Он говорил, что «Маленькие трагедии» – не театр. Это – литературный театр. А я говорил – «Нет, именно театр! Но театр будущего. Надо научиться его ставить. Надо его увидеть!»
40
Илья Александрович Авербах (1934–1986) – советский кинорежиссер, сценарист, яркий представитель ленинградской киношколы 70-80-х гг., создатель таких лент, как «Монолог» (1972), «Фантазии Фарятьева» (1979), «Голос» (1982). (