[122] Бесстыдство Алкивиада дошло до того, что он же еще и выступил с обвинениями как потерпевшая сторона. Ему и в голову не пришло раскаиваться в учиненном насилии; напротив, он даже угрожал Агафарху за то, что тот бросил работу. Таким образом, не помогли ни демократия, ни свобода; Алкивиад заключил человека в тюрьму с не меньшей решительностью, чем если бы речь шла о простом рабе.[123] (18) Меня охватывает возмущение, когда я подумаю, что вы даже заведомого злодея не можете отвести в тюрьму без риска для себя, ибо законом установлен штраф в тысячу драхм для того, кто затем при голосовании не наберет и пятой части голосов.[124] А Алкивиад, который столько времени продержал в заключении свободного человека, пытаясь заставить его расписать ему дом, — Алкивиад нисколько за это не пострадал; напротив, этим поступком он заставил людей относиться к нему с еще большим почтением и страхом. Даже в соглашениях, заключаемых с другими государствами, мы договариваемся, что свободного человека нельзя ни лишать свободы, ни заключать в тюрьму, а если кто нарушит такое соглашение, на того мы налагаем за это большой штраф. А от этого человека, который совершил такие преступления, никто не требует ответа ни от своего имени, ни от имени государства. (19) Я полагаю, что спасение всех состоит в том, чтобы повиноваться властям и законам. Человек, который все это презирает, лишает государство лучшей защиты. Обидно, конечно, претерпеть зло от тех, кто не ведает, на чьей стороне справедливость; но еще тяжелее, когда человек знает, в чем состоят интересы государства, и все-таки осмеливается нарушать их. Такой человек, подобно Алкивиаду, ясно показывает, в чем он видит справедливость: не в том, чтобы самому следовать законам государства, а в том, чтобы вы следовали его собственным прихотям. (20) Вспомните о Таврее, который, в бытность свою хорегом детского хора,[125] соперничал с Алкивиадом. По закону, любого чужеземца, принимающего участие в состязаниях, можно исключить из списка хореитов; тем не менее, не разрешается чинить препятствия тому, кто уже начал выступать. Алкивиад не посчитался с этим: в присутствии всех вас, в присутствии эллинов, смотревших на состязание, перед лицом всех должностных лиц нашего государства он избил Таврея и прогнал его прочь. [126] Зрители были до такой степени охвачены симпатией к Таврею и ненавистью к Алкивиаду, что осыпали похвалами хор одного и совсем не желали слушать хор другого. Однако Таврею от этого лучше не стало: (21) судьи — одни из страха, другие — из желания угодить — присудили победу Алкивиаду, поступившись таким образом клятвой в угоду этому человеку. Что ж, мне кажется вполне естественным желание судей подольстится к Алкивиаду: ведь они видели, какие оскорбления выпали на долю Таврея, затратившего столько денег, и каким могуществом располагает тот, кто позволяет себе совершать такие бесчинства. Виновны во всем этом вы сами: вы не требуете ответа от наглецов; вы наказываете тех, кто совершает преступления исподтишка, и восхищаетесь теми, кто бесчинствует в открытую. (22) Вот почему молодежь проводит время не в гимнасиях, а в судах; старшие участвуют в походах, а молодые выступают с речами перед народом. Ведь они берут пример с Алкивиада, который превзошел всякую меру в своих преступлениях. Несмотря на то, что он сам предложил обратить в рабство жителей Мелоса,[127] он купил себе одну из пленниц и прижил с нею сына,[128] рождение которого было фактом еще более противоестественным, чем рождение Эгисфа. Отец и мать мальчика были злейшими врагами друг другу, а из ближайших ему людей одни заставили других испытать ужасное горе. (23) Однако наглое поведение Алкивиада, несомненно, заслуживает того, чтобы о нем поговорили подробнее. Подумать только, что он прижил сына с женщиной, которую он сам из свободной сделал рабыней, отца и родственников которой убил, а город разрушил до основания! Поистине, он сделал все, чтобы его сын стал злейшим врагом и ему самому и его городу; он обрек его всю жизнь оставаться во власти одного чувства — ненависти. Когда вы видите такие вещи в трагедиях, вы ужасаетесь; но вот вам приходится наблюдать, как они действительно происходят в вашем городе, и вы относитесь к этому с полнейшим безразличием. А ведь когда вы смотрите трагедии, вы не знаете, было ли так на самом деле или все это выдумано поэтами; здесь же вы прекрасно знаете, как совершаются такие бесчинства, и все же относитесь к этому со спокойной душой. (24) И вот, после всего этого, кое-кто осмеливается утверждать, что никогда еще не было человека, подобного Алкивиаду! Я, со своей стороны, уверен, что он заставит наше государство испытать величайшие несчастья и окажется на будущее виновником таких бедствий, что перед ними померкнут все его прежние преступления. Ибо есть все основания ожидать, что человек, начавший свою жизнь подобным образом, и конец устроит себе такой, который превзойдет все. Поэтому благоразумным людям следует остерегаться граждан, которые возносятся слишком высоко: надо помнить, что именно такие граждане и устанавливают тирании.
вернуться
См. прим. 21 к речи «О мире с лакедемонянами».
вернуться
Ср. Плутарх. Биография Алкивиада, 16, 5.
вернуться
Ср. речь «О мистериях», § 33 и примечание.
вернуться
Детские хоры (участникам их не могло быть более 18 лет) исполняли дифирамбы во время Больших Дионисий — одного из праздников в честь бога Диониса. Выступление хоров превращалось в настоящее состязание, поскольку каждая фила выставляла свой хор со своим хорегом.
вернуться
Ср. Плутарх. Биография Алкивиада, 16, 5.
вернуться
Остров Мелос был насильственно присоединен к Афинской морской державе в 416 г. За сопротивление, которое жители острова оказали афинянам, взрослые мужчины были казнены, а остальное население продано в рабство. На остров была выведена афинская колония (см. Фукидид, V, 84—116).
вернуться
Ср. Плутарх. Биография Алкивиада, 16, 5—6.