Другие анекдоты графа де Местра мы напечатали в «Etudes religieuses, historiques et litteraires», в октябрьском и ноябрьском номерах за 1868 г., а также в июльском номере за 1869 г. Что касается других отрывков из воспоминаний о. Гривеля, то они находятся в «Contemporain» (октябрь 1877 г., январь и июль 1878 г.) и в «Precis historique» (апрель и май 1878 г.).
Часть первая
Анекдоты, собранные графом Жозефом де Местром
I
Когда-то патриарх всея Руси был значительной фигурой, и с ним, ввиду его сильного влияния на народ и совершенной неприкосновенности, должен был считаться сам император. Она была такова, что император, решивший призвать на суд патриарха, совершившего тяжкие ошибки, не нашел никакого средства для того, чтобы судить его; для того чтобы суд был сведущим, ему пришлось созвать всех патриархов-схизматиков[1]. Петр I упразднил это звание и стал абсолютным властителем. Все церковные дела вела организация, именовавшаяся Святейшим синодом[2].
Формально в Синоде председательствует архиепископ Санкт-Петербургский, но по существу дела там вершит весьма важный государев чиновник, именующийся прокурором Святейшего синода. Он присутствует на всех заседаниях и, хотя не имеет права решающего голоса во всем, что там обсуждается, все выслушивает, на все высказывает свое мнение и всему мешает. Какой-либо церковный указ обретает силу только после его подписи, которую предваряет решение о том, что принятое должно быть исполнено. Это главенство совсем не похоже на то, которое отличает английского короля. По существу патриархом является сам император, и я нисколько не удивляюсь тому, что когда-то на Павла I нашла причуда самому совершить богослужение.[3].
II
Так как высшей духовной власти больше не существовало, люди постепенно отвыкли испрашивать особые дозволения на те или иные случаи жизни, ибо такое дозволение есть благодать, а право благодатного наделения таким дозволением принадлежит только высшему духовному лицу. Однако поскольку довольно часто такие дозволения весьма желанны и даже необходимы, решили просто освободиться от необходимости испрашивания таких дозволений, что само по себе удобнее и дает такой же результат. Известно, например, что в греческой Церкви соблюдают два или три поста[4], но никто не обращает на это должного внимания. Кроме того, там, как и у нас, обращают внимание на некоторые степени родства, при наличии которых брак между родственниками возбраняется, однако поскольку порой очень хочется взять в жены двоюродную сестру, так и поступают, несмотря на запрет, причем такой брак сохраняет свою силу, хотя это и большой грех; говорят, что закон, воспрещающий браки между родственниками (за исключением случаев, оговоренных в Книге Левит), всего лишь церковный, и в то же время о законе, который запрещает разводиться (quod Deus conjunxit homo non separet[5]), говорят, что он божественный. Трудно представить что-либо более изобретательное[6]… (1805).
III
Именно печально известный Петр III обобрал духовенство. Кое-кто утверждает, что эту мысль ему внушила его жена, подвигшая его осуществить этот замысел, потому что он уже правил, а она хотела пробудить ненависть к своему мужу, дабы потом внезапно этим воспользоваться. Как бы там ни было, но Петр III завладел имуществом духовенства. В соответствующей преамбуле грабительского указа было сказано, что исполнению духовных обязанностей Церкви, царствие которой не от мира сего, не должно мешать управление земными благами и т. д. Через тридцать лет то же самое сказали в другой стране, и это всегда будут повторять всюду, где пожелают сделать нечто похожее.
Петр III отнял от Церкви (я имею в виду черное духовенство) миллион душ[7], или крепостных, а точнее говоря, девятьсот с лишним тысяч. Во всей империи едва ли наберется две тысячи монахов, которым государство платит не более двадцати пяти рублей.
Что касается белого духовенства, то здесь я не могу назвать точного числа, но знаю, что оно огромно и совершенно не пользуется уважением. Черное духовенство — это монахи, которых тоже немало. И те, и другие почти всегда являются потомками крепостных или священников, и, таким образом, здесь мы поистине имеем дело с коленом Левия, хотя не столь уважаемым, как древнее[8] (1805).
1
Речь идет о царе Алексее, отце Петра I, который низложил патриарха Никона в 1667 г. Говоря о том, что последний совершил «тяжкие ошибки», де Местр повторяет то, что он слышал в своем окружении. Он говорил бы совсем другое, если бы узнал, что Никон не поддался нападкам своих врагов, продолжая отстаивать права и свободу Церкви. Порабощение русской Церкви началось со времени осуждения Никона. Подробнее об этом см.:
2
Святейший синод представлял собой нечто единственное в своем роде и формировался так, как было угодно императору. На сегодняшний день он состоит из трех архиепископов и трех архимандритов. (Примечания графа де Местра).
3
Никоим образом не доказано, что Павел I на самом деле хотел совершить богослужение: он заявлял, что собирается это сделать, но, как говорят, тем самым только хотел посмотреть, как к этому отнесется русское духовенство. См. ниже анекдоты, собранные Гривелем.
Интересно сравнить две точки зрения на Священный синод и роль обер-прокурора в нем: графа де Местра и одного русского, который не имел никакого представления о публикуемых нами заметках и по многим вопросам сильно расходился со взглядами графа. Тем не менее между известным христианским философом и декабристом (Декабристами в России называют людей, которые по политическим соображениям приняли участие в восстании 14 (26) декабря 1825 г. и были за это осуждены.) Фонвизиным существует разительное сходство в языке.
О Синоде и том состоянии зависимости, в котором русская Церковь оказалась лицом к лицу с властью, см. следующие работы:
В соответствии с органическим законом восшествия на престол Павел I формально отмечал, что в России государь является
4
На самом деле русская Церковь соблюдает четыре, а не три поста: Великий пост или пост в собственном смысле слова, предваряющий праздник Пасхи; Рождественский пост, предваряющий празднование Рождества; пятнадцать дней воздержания, предваряющие празднование Успения; более или менее продолжительное время воздержания между восьмидневной Пятидесятницей и празднованием в честь св. Петра, князя апостолов. Отсюда, кстати, следует, что русская Церковь считает празднование в честь св. Петра более значимым, чем праздники в честь других апостолов, и что этот праздник по своей значимости превосходят только Пасха, Рождество и Успение.
5
Quod Deus conjunxit homo non separet — Что Бог соединил, человек да не разлучает
6
Перу М. А. Васильчикова принадлежат два очень интересных тома его «Русских портретов», в которых можно отыскать случай, подтверждающий слова графа де Местра. Любовник Екатерины II граф Григорий Орлов женился на девице Зиновьевой, его двоюродной сестре. Поскольку по причинам, так хорошо изложенным де Местром, дозволения на заключение этого брака не было, он оставался недействительным. Однако Орлов нашел весьма привлекательным свое решение взять в жены сестру. Что же было предпринято? Послушаем М. Васильчикова: «Поначалу Священный Синод и Сенат не признавали этот брак, но Екатерина произвела графиню во фрейлины, даровала ей ленту св. Екатерины и тем самым разрешила все трудности» (Т. II. С. 7).
Кто-то, наверное, еще помнит, как посещал в Париже салон графини Разумовской, которая умерла в 1865 г. в возрасте девяноста трех лет. Она была дочерью князя Вяземского и еще в молодом возрасте вышла замуж за князя Александра Голицына, однако потом воспылала страстью к графу Льву Разумовскому, который похитил ее и объявил своей женой. Сложившаяся ситуация была необычной, однако вскоре в Москву прибыл Александр I и, поддавшись настоятельным просьбам старого фельдмаршала Гудовича, женатого на сестре графа Льва Разумовского, однажды на балу, на котором присутствовал весь высший свет города, громко сказал, обращаясь к молодой женщине:
7
Под словом «души», принятом в подсчетах, женщины не подразумеваются, и как будто бы получается, что у них вовсе нет души. (Примечание де Местра).
8
Здесь речь идет о том, что духовенство образует некую наследственную касту. Сегодня это упразднено в принципе, но продолжает существовать на практике.