Религия славян и ее упадок

[821] и свидетельствовавшем о хорошей информированности (наверняка через Рихезу), хотя и не лишенном преувеличения из вежливости к королю. Автор письма утверждает, что Мешко 2 возвел больше церквей, чем кто бы то ни было из его предшественников[822], чего она не могла написать без получения информации из Польши, информация же эта, так как прошло немного времени после начала правления короля, могла относиться только к ограниченной территории (по-видимому, куявскому епископству), но Матильда распространила этот вывод на всю страну. Хильдешеймские анналы подтвердили заслуги Мешко 2 в деле христианизации Польши[823], а сопоставление обоих этих сообщений не дает оснований для скептицизма. После принятия экстенсивного метода при Храбром и его первом преемнике это поприще было заброшено в границах земли полян. То есть вплоть до похода Бржетислава 1 в Великопольше сохранялся низкий, отмеченный Бруно, уровень «незрелого христианства» среди народных масс. Этим же мы объясняли языческую реакцию на землях полян после похода Бржетислава, углубленную сомнением народа в могуществе христианского Бога, который не смог защитить своих приверженцев, и сопутствующую социальным конфликтам. Повстанцы выступили и против вельмож, и против церкви; знать и духовенство оказались в одном лагере, а народные массы в другом[824], совсем так, как в Новгороде около 1070 года. Участь восстания, которое не распространилось на другие земли и быстро было подавлено, свидетельствует о том, что польское язычество уже давно было сломлено и не смогло сыграть даже приблизительно ту политическую роль, какую в то же самое время оно играло в Полабье. И Рихеза, хорошо знавшая польские отношения, определяла подданных своего сына как несовершенных христиан[825]. И вновь Галл с перспективы более поздних времен счел мазовшан, оказавших сопротивление Казимиру Обновителю, фальшивыми христианами[826], как бы противопоставляя их другим территориальным группам, истинно христианским. Однако же на основании столь обобщенных утверждений мы не составим адекватный образ религиозных представлений тогдашней Польши, в которой не могло не остаться языческих анклавов, коль скоро в Чехии, более развитой в плане христианизации, еще при Бржетиславе 2 существовали области остаточного язычества. Приведенному выше высказыванию Галла только с первой точки зрения противоречат его же слова, но относящиеся к более поздней эпохе, обращенные к его современникам — познанскому епископу Павлу, руководившему древнейшей польской епархией, и канцлеру Михаилу (Авданцу). И вот (как когда-то Иордан) и они достойным обычаем, учением и мудростью освещают лесные чащи Польши, вырывают тернии и сорняки, чтобы бросить пшеничное зерно веры на необработанную до сей поры землю людских сердец[827]. Скорее всего, эти слова означают обращение в христианство, поэтому они не могут относиться к общей массе великопольского населения, а только к западным языческим анклавам, как вытекает из слов Галла, в лесных чащах, то есть в более отдаленных областях, возможно, по образцу Бржетислава 2, который в конце 11 века подавлял остатки язычества в различных местах Чехии. Вопрос о ликвидации язычества в Польше можно прояснить также с помощью данных иного рода.

821

М. Perlbach. «W sprawie listu Matyldy do Mieszka 2» // KHist, 30/1916. S. 432. Дискуссию о дате кратко изложила Поспешиньска (A. Pospieszynska. Mieszko 2 a Niemcy // RHist, 14/1938. S. 259 n. Датировка письма, принятая Перлбахом (1025 год) представляется слишком ранней.

822

List Matyldy do Mieczyslawa 2 // MPHist, 1. S. 323: «Quis enim praedecessorum tuorum tantas erexit ecclesias? — Ибо кто из предшественников твоих воздвиг столько церквей?» Поспешиньска предполагала, что Мешко 2 стал известен как основатель церквей еще при жизни отца (С. 60), однако массовость строительства говорит, что он к этому времени был уже правителем. В то же время представляется справедливым обращение автора к вопросу основания куявского епископства.

823

Annales Hildesheimenses (изд. G. Waitz). — Hannoverae 1878. S. 38 (1034): «Misacho Polanorum dux inmatura morte interiit, et christianitas ibidem a suis prioribus bene inchoata et a se melius roborata, flebiliter, proh dolori disperit. — Мисахо, вождь поляков, погиб безвременной смертью, и христианство в этих местах, его предшественниками благонасажденное и им еще лучше укрепленное, увы, плачевным образом погибло». Понятно, что эти слова означают: 1) успешное развитие церковной организации, 2) укрепление христианства в среде знати и рыцарства, что отражалось на позиции народных масс, которые, правда, еще мало усвоили новую религию. Только натиск государственного аппарата и господствующей верхушки и выступление народных масс против давления сверху вызвали перенесение классовой борьбы также и в религиозную плоскость.

824

Что очень четко было выражено у Галла (Gall 1, cap, 19. S. 42–43): «Nam in dominos servi, contra nobiles liberati se ipsos in dominium extulerunt… Insuper etiam a fide catholica deviantes, quod sine voce lacrimabili dicere non valemus, adversus episcopos et sacerdotes Dei seditionem inceperunt, eorumque quosdam gladio etc. — Ибо рабы вопреки воле знатных освобожденные, сами себя сделали господами… Сверх того, отвратившись от веры католической, о чем мы без сетования слезного говорить не можем, начали восстание против епископов и священников божиих, многие из которых мечом и т. д.» То есть одни и те же социальные группы выступили против знати, епископов и капелланов. Поэтому нельзя согласиться с точкой зрения Дзевульского (Dziewulski. Op. cit. S. 104), что якобы конфликт рыцарства с Казимиром возник на фоне религиозных различий между язычески настроенным рыцарством и христианским князем. Эта точка зрения не согласуется с данными источников в отношении рядового рыцарства и противоречит этим данным в отношении знати. NB. Не было также языческой реакции в 1022 г. Слова Космаса (Kosmas 1, cap. 40. S. 75): «Anno dominice incamationis 1022 in Polonia facta est persecutio christianorum — В лето от воплощения господня 1022 в Польше сделалось гонение на христиан» — относятся к преследованию монахов и согласуются с мировоззрением того времени, см.: М. D. Chenu. La theologie аи dοuzίeme siecle. — Paris, 1957. — P. 232: «Совершенный христианин, просто христианин — это христианский монах, который умер для мира.» Ср.: Lowmianski. Poczatki Polski 3. S. 512.

825

Королева отговаривала сына возвращаться: «ad gentem perfidam et nondum bene chiristianam… — К народу вероломному и еще не совсем христианскому…» Грудзинский (Т. Grudzmski. Ze studiow nad Kronika Galla, // Zapiski Tow. Nauk w Tor. — 1954, изд. 1955. S. 74) считал, что эти собственные определения Галл приписал Рихезе. Однако это не обязательно, так как Галл использовал придворную легенду, которая хранила память о тех кризисных годах, так как временной отрезок был не столь большим (более 70 лет), в границах трех поколений (Казимир — Владислав — Болеслав). Более того, приведенные слова Рихезы согласуются с сообщением источника, информированного с ее стороны, записанным сразу после смерти королевы, что она покинула Польшу: «intolerabiles simul et barbaros Sclavorum pertaesa ritus», что означает не: «возненавидев языческие обряды» (ведь она посещала не их, а церковные богослужения), как считает Боравска (D. Borawska. Kryzys monarchii piastowskiej w latach trzydziestych 11 wieku). — Warszawa, 1964. S. 54; где приведена более ранняя литература по данной проблеме), а «варварские обычаи», то есть насыщенные языческими элементами, что соответствует словам, вложенным Галлом в уста Рихезы. На сходство обоих источников обратила внимание и Боравска (Borawska. Op, cit. S. 130, сноска 125), однако ее интерпретация, что говорят «о Польше как о погруженной в язычество стране», не согласуются со словами Галла.

826

Gall 1, cap, 21. Р. 47: «Superatis tot falsis christicolis… — Когда было побеждено столько ложных почитателей Христа…» Против предположений Пашкевича (Н. Paszkiewicz. The Origin of Russia. — London, 1954. P. 393), что якобы эти «falsi christicolae» были приверженцами восточного обряда, выступил Беняк (J. Bieniak. Panstwo Mieclawa. — Warszawa, 1963. S. 62 n.). Но и с точкой зрения, что якобы Мазовия была в такой же степени христианской, что и остальная часть Польши, тоже нельзя согласиться: она не получила в 1000 году епископства и была удалена от главных центров цивилизации.

827

Gall 2, epistola. S. 61: «Quorum vita laudabilis, doctrina perspicabilis, mores imitabiles, predicatio salutaris, quorum sapieintia bicipiti philosophie monte derivata, condensa silvarum Polonie sic sagaciter illustrat, ne prius triticeum fidei semen in terram humani cordis incultam spargant, donec inde spinas et tribulos divini ligonibus radicitus expellant… — Их похвальная жизнь, замечательная ученость, достойные подражания нравы, спасительная проповедь, их мудрость, ведущая свое начало от двуглавой горы философии ясно показывает, что пшеничные зерна веры нельзя сажать в необработанную землю человеческого сердца прежде, чем божьи люди мотыгами извлекут оттуда с корнем колючки и тернии». Ср. интерпретацию этого места: Dziewulski. Op. cit. S. 160 n.