Обычной формой вызова вмешательства sacrum была молитва, часто соединенная с другими формами просьбы о благосклонности sacrum: такими, как пост и вообще аскеза, милостыня и т. п. Пример подобного сложного прошения привел Галл в связи с помощью св. Эгидия при зачатии Владислава Германа и Юдиты. Молитвы могут иметь характер или публичный, состоящий в участии в церковных богослужениях, или частных, как чтение молитвы. О церковных богослужениях Галл неоднократно упоминает, но частной молитвой в хронике, посвященной политическим событиям, не интересуется. В то же время молитва имеет огромное значение как фактор формирования религиозного мировоззрения; ее систематическое повторение устанавливает духовную связь между человеком и определенной сферой сверхъестественного мира, отдает человека под постоянную опеку sacrum, предоставляет покровительство в делах. Распространение молитвы тесно связано с укоренением соответствующей религии. У язычников молитва получала публичный характер, в то же время функцию более поздней частной христианской молитвы выполняли у них магические практики. Христианская молитва естественным образом ограничивала потребность в магии, однако так и не смогла заменить ее полностью.
Распространение молитвы началось в Польше, помимо духовенства, с княжеского двора. Недостаток данных по этому вопросу у Галла дополняют другие сообщения. Баварский источник (до 993 г.) сообщал, что Мешко, князь вандалов, раненный в плечо отравленной стрелой, выздоровел благодаря Удальрику, епископу аугсбургскому (ум. 973 г.) и прислал на его могилу вотум в виде серебряного плеча[884]; естественно, это не могло обойтись без молитв. О Эмнилде Титмар сообщал, что она старалась раскаяться за грехи своего мужа (Болеслава Храброго), не уставая в подаяниях и лишениях — о молитвах даже не упоминал[885], так как они были обычным делом. Так, с 10 века Пясты через христианских матерей и жен приобщались к чтению молитв и осуществлению набожных действий, а об их положительных результатах свидетельствует письмо хорошо информированной Матильды Швабской к сыну Эмнильды Мешко 2, которых чтил Бога на трех языках: родном, латинском и греческом[886], о немецком источник не упоминал. В то же время это было первое упоминание об использовании в молитвах польского языка, что не было удивительно. Мы смело можем считать, что начиная с Мешко 2 все Пясты имели подготовку в сфере богослужения, соответствующую уровню других христианских князей. Памятником религиозности Пястов 11 века считается также так называемый Молитвенник Гертруды, сестры Казимира (дочери королевы Рихезы), выданной за Изяслава, русского князя и проведшей жизнь на Руси. Из исследований В. Л. Янина вытекает, что молитвенник находился в руках этой княгини в 1074–1077 годах во время пребывания ее в Германии в изгнании вместе с Изяславом, а затем в Кракове, где она и оставила книгу, возвращаясь на Русь, поскольку при русском дворе латинский молитвенник мог бы вызвать неприятие со стороны православного духовенства. Судя по содержанию молитв (в общей сложности их около 85), Гертруда была погружена в эсхатологическую религиозность, темой большинства молитв (около 49) было моление об отпущении грехов, о помиловании, о счастливой смерти, о вечном счастье и т. п., значительно меньше молитв соединяют тематику эсхатологическую с земной, и только около 10 молитв ограничиваются земной тематикой. Главная печаль княгини — это судьба ее «единственного» («dilecti», то есть любимого) сына Петра, то есть Ярополка Изяславича, она молит о его спасении и удаче в земной жизни, в особенности о победах. Вообще сомнительно, чтобы религиозно-эсхатологический образ мышления, проявившийся в молитвеннике, отражал в какой-то степени религиозные настроения польской среды. Тексты молитв были, вероятнее всего, подсунуты Гертруде в Германии и выражали заботу местных монахов о вечном спасении изгнанницы[887].
Представление Кадлубека о вмешательстве sacrum в дела земные совпадает с Галлом по существу этого явления, но отличается по формам его вызывания и действию. В этом видно влияние идеологии автора. Галл славил монархию, Кадлубек — ярый сторонник политической автономии феодального общества. Правда, и он идеализирует князей, может, даже в большей степени, чем Галл, воспевает их успехи и военные триумфы, однако при этом его главная цель — прославление Польши, которой они правили, и выделение роли церкви, которая руководила и князьями
884
Болеслав 2 чешский также считал, что его выздоровление произошло благодаря Удальрику, и это может указывать на путь культа аугсбургского епископа, Miracula s. Oudalrici // Scriplores 4, 1841, № 21, 22. S. 432–423. Подробно, в свете отношений с баварским двором, это событие рассмотрено в книге: Т. Dunin-Wasowicz. Kulty swietych w Polsce w 10 w. // Polska w swiecie (Pamieci T. Manteuffla. — Warszawa, 1912. — S. 62–67. Другое чудо вызвал приближенный Кривоустого молодой Сетех молитвой св. Эгидию, это событие около 1124 года описал Петр Гильом (Guillaume // MPHist. 4, 1884. S. 746–747, см.: Dunin-Wasowicz. Saint-Gilles. S. 657–658. Из двух плоцких чудес только в одном принимала участие полька: iuvencula Woyucha, Z. Kozlowska-Budkowa. Plockie zapiski о cudach z r. 1148. // KHist. 44, 1830. S. 342.
887
Вряд ли так называемый Молитвенник Гертруды можно квалифицировать как «памятник польской бенедиктинской религиозности» (о которой вообще трудно говорить непосредственно после 1039 года, когда Гертруда была выдана замуж), К. Gorski. Od religijnosci do mistyki. Zarys dziejow zycia wewnetrznego w Polsce cz. 1, 966–1795. — Lublin, 1962. S. 17–25, cm.: S. 17.
Текст памятника (довольно небрежно) издал Мейштович (V. Meysztowicz. Manuscriptum Gertrudae filiae Mesconis 2 regis Poloniae // Antemurale 2. — Romae, 1955. S. 103–157. Недавно подробное исследование этого памятника, в принципе убедительное, представил Янин (В. Л. Янин. Русская княгиня Олисава-Гертруда и ее сын Ярополк // Нумизматика и эпиграфика 4. — М., 1963. С. 142–164. Автор проверил и подтвердил ранее высказанную точку зрения, что содержащиеся в Молитвеннике 5 миниатюр не русского происхождения, см. С. 156 п.; еще Кентшинский (S. Ketrzynski. Gertruda. — PSB 7, 1948–1958) писал о пяти «русских» миниатюрах, в то время как в действительности они были созданы на Западе — в Ратизбоне; таким образом, отпадает концепция, согласно которой Гертруда пользовалась Молитвенником на Руси, что является маловероятным, особенно после последнего возвращения Изяслава и Гертруды на Русь в 1077 году. Нет также никаких оснований полагать, будто бы Молитвенник попал в руки Гертруды во время ее первого изгнания (вместе с Изяславом) в 1068 году. По мнению Янина, Молитвенник появился во время второго изгнания Изяслава и Гертруды (1073–1077), а именно в связи с римской миссией Ярополка в 1075 году, когда, согласно булле Григория 7 от 17 апреля 1075 г. (Е. Caspar. Das Register Gregorii 7 // MGHist Epist. sec. 2/1. — Berlin 1930. S. 236), папа должен был ему передать русское государство из рук св. Петра, что подтверждает одна из миниатюр, представляющая коронацию Ярополка. Текст буллы не дает оснований для такого вывода, сделанного Яниным под влиянием миниатюры. В действительности Ярополк получил русское государство не для себя, а для своих родителей, о чем свидетельствует адрес буллы — королю русов Дмитрию (христианское имя Изяслава) и его жене — и пожелание им, чтобы Бог: idem regnumi usque in tinem vite vestre tenere vos faciat. Миниатюра не иллюстрирует свершившийся факт, а выражает пожелание на будущее. Тем не менее и при такой интерпретации миниатюра должна была возникнуть в связи с миссией Ярополка 1075 года к папе, что также отражается на датировке Молитвенника. Нет никаких доказательств авторства Гертруды. Молитвы или были переписаны из существовавших молитвенников с некоторыми изменениями (актуализирующими тексты), или были составлены по заказу Гертруды. Можно согласиться с Яниным, что на Руси она приобрела имя Олисавы (Елизавета).