Снижение значение поста в процессе покаяния в социальных верхах не могло произойти без согласия со стороны церкви и без выгодной для церкви компенсации со стороны грешников; впрочем, со времен Каролингов в церкви существовала тенденция отказа от нереальных предписаний покаяния[1091], которые при их строгом исполнении превратили бы общество в толпу голодающих. Так в искуплении покаянием, особенно у господствующего класса, центр тяжести был перенесен с поста на подаяние, что повлекло за собой значительные общественно-экономические перемены, а прежде всего обеспечило церкви материальную базу в виде не только чрезвычайно щедрых пожертвований, но и в наделении ее земельной собственностью. В славянских землях росту церковной земельной собственности способствовала феодальная раздробленность. Дарственные документы раннего средневековья интересуют нас в данном случае в аспекте обычно указываемых религиозных мотивов пожертвований. Одновременно они иллюстрируют факт, что учение о спасении, страх перед геенной, стремление к вечному счастью охватили по крайней мере более впечатлительные умы князей и вельмож, побуждая их делать щедрые дары; и наверняка эсхатологические представления постепенно проникали и в низшие общественные слои, хотя это, разумеется, не могло вызвать столь значительных экономических последствий. Катехизис, личные отношения, проповеди, а особенно институт исповеди приносили плоды, духовенство опекало души, и наиболее красноречивым доказательством этому являются пожертвования в пользу церковных организаций, сопровождаемые формулировками, объяснявшими набожные мотивы подаяний.
Эти формулировки приводят обычно эсхатологические, редко земные, цели пожертвований. Мы находим их в специальных актах (Lohnarengen) или же в тексте документов, где указываются предметы дарения, а следовательно, эти записи носят конкретный характер, а не общий, не связанный с повседневной жизнью. Если же все же в этих формулировках содержатся вставки общего характера, это не имеет существенного значения для типа пожертвований и даров. Первая запись такого типа, приведенная в работе X. Фихтенау, датируется 435 годом[1092]. Формулировки распространились при Меровингах, повторялись в последующие эпохи и зачастую появляются в славянских документах, что, однако, не означает, будто они были механическими вставками, лишенными связи с действительными мотивами, которыми руководствовались дарители, составляя эти документы. Спектр мотивов был ограниченным — фактически повторялся один и тот же эсхатологический мотив в различных конкретных версиях и оттенках. Поэтому становится ясным, что одна и та же формулировка может выражать мысль большой группы дарителей. Если документ составлялся получателем дара, тот мог «подсказать» дарителю мотивы пожертвований, но и тогда мы должны иметь в виду, что даритель знал о содержании формулы, пользовался ею и «присваивал» ее себе. Таким образом, акты пожертвований отражают утверждавшиеся или только формирующиеся среди дарителей понятия. Древнейшие славянские дарственные документы восходят в принципе к 11 в.; причем более всего их дает королевство хорватов и далматов. В редких случаях составители этих документов говорили о необходимости оборудования церкви, трактуя, впрочем, пожертвования с позиции посреднической, а не организационно-государственной роли церкви. Так, король Звонимир отдал некую землю архиепископу Сплита, что было вызвано заботой о «заступничестве (за меня) перед Богом»[1093]. Обычно дарители приводят конкретную и личную цель: «ради спасения души моей» — pro remedio animę meę и эту формулировку бесконечно повторяет множество документов[1094], иногда, с просьбой распространить милость и на души предков[1095], а также обеспечить спасение потомкам[1096]. Если в качестве исключения и появляется мысль об успехе в земной жизни, то она остается в тени эсхатологических мотивов, всегда преобладающих[1097]. Из этого неизбежно вытекает вывод, что покровительства sacrum в делах земных добивались иными формами подаяний. Легко также предположить, что побуждало дарителей; впрочем, этому мы находим одно четкое свидетельство: так, Петр Черный (Zerni) с женой и дочкой засвидетельствовали, что совершили пожертвование по божьему повелению и по совету многочисленных слуг божьих[1098]. Иногда пожертвования сопровождала страшная формулировка проклятий, также эсхатологического содержания. Например, король Крешимир грозил тем, кто покусится на его пожертвование, гневом Бога и всех святых, проклятьем 318 отцов (церкви) и осуждением на страшном последнем суде вместе с дьяволом, его слугами и Иудой-предателем на муки в неугасимом пламени[1099]. Перед этой картиной содрогались твердые сердца воинов, не знавшие страха перед бесами в своей земной жизни.
1091
Поэтому уже в каролингскую эпоху на капелланах лежала обязанность «исцеления» грешников через назначение покаянных наказаний с воздержанием, Poschmann. Op. cit. S. 102.
1092
Н. ѵ. Fichtenau. Arenga. Spatantike und Mittelalter im Spiegel von Urkundenformeln (Mitteilungen d. Inst. f. osterr. Geschichtsforsch. EB. 18). — Graz-Koln, 1957, особенно. S. 137–147, cm. S. 138.
1093
CDCroat 1, № 139. S. 180: «equanimiter cepi circa meos fideles immo dei oratores donationis gratia esse solicitus dignum esse ducens etc. — Я спокойно принял то, что вокруг моих верных есть ораторы бога даров ради, хотя и думал, что это — повод для беспокойства…» (1083).
1094
Пожертвование Еленицы (Heleniza), сестры бана Годемира в пользу монастыря св. Хризогона в Задаре (1028). CDCroat. 1, № 47 (S. 66): «pro remedio anima mea… — Для исцеления души моей».
1095
Король Крешимир (4) 1066(7?) г., CDCroat. 1, № 77. S. 104; «оb remediura anima mea et pre(de)cessorum meorum… — для исцеления души моей и моих предшественников».
1096
Петр, сын Семивита 1072 (?) г., CDCroat. 1, № 97 (S. 131) «pro animabus nostrorum parentum et pro salute nostra et nostrorum sukcessorum… — за души отцев наших и за здравие наше и потомков наших».
1097
Как в документе Крешимира (4) 1069 г., CDCroat. 1, № 82. S. 113: «cogitare cepi, qualiter omnipotens deus hereditarii regni michi concessa gubernacula consorvaret — Начал я размышлять, каким образом бог всемогущий сохранил за мной данные мне бразды правления наследственного царства» — однако дальнейший текст дарственной составлен в духе концепции спасения.
1098
CDCroat. 1, № 136. S. 172): «diuina docente elementia ас plurimorum dei seruorum fulti consilio… — Когда он учил о божественных первоначалах, укрепленные решением многих рабов божиих» (1080).