Самым серьезным аргументом, который смог привести Дюмезиль в подтверждение тезиса об индоевропейском политеизме, было раннее появление политеизма у германцев, народа, жившего относительно далеко от средиземноморской зоны, что указывает на унаследование ими религиозной системы непосредственно с индоевропейской прародины. Однако анализ данных Тацита, считающегося самым ранним свидетелем германского политеизма, ведет, как мне кажется, к иному выводу об изначальной религии германцев, что ранее я уже попытался показать[100]. Прежде всего следует принять во внимание свидетельство Цезаря, который за 150 лет до Тацита описал религию германцев, перечислив, правда, только те ее элементы, которые отличали ее от религии галлов, уже — под средиземноморским влиянием — политеистической. Цезарь заметил существенное различие между двумя религиями: германцы имеют только видимых богов, от которых получают явную помощь, а именно солнце, Вулкана (=огонь) и луну, о других же богах даже не слышали[101]. Иначе говоря, Цезарь утверждал, что у германцев отсутствуют антропоморфные божества, то есть политеистическая система, но зато есть культ небесных тел и огня, то есть одушевленных объектов природы. Бросается в глаза сходство с описанием Геродотом религии персов, на что обращал внимание О. Шрадер[102], при этом не следует приписывать Цезарю литературного заимствования — перенесения на германскую почву этнографического литературного шаблона[103]. Противоречит такому взгляду и характер самого произведения, возникшего на основе собственных наблюдений Цезаря, а также данных, собранных на местности, и официальная задача описания, долженствующего доказать более низкий уровень германской культуры того времени по сравнению с галльской, и тот факт, что Цезарь сам был в Германии и имел возможность собирать данные о культуре населяющих ее народов — зачем же ему было обращаться к некомпетентной в германском вопросе литературе или же судить о германцах на основании сравнительных данных, если он имел о них непосредственные данные. Поэтому можно согласиться со Шрадером, что сходство сообщения Геродота о религии персов и Цезаря о религии германцев имеет объективные основания[104]. Однако сходство обоих описаний отнюдь не полное. В частности, Цезарь не упомянул о почитании небосвода, хотя соответствующий культ не был чужд германцам (см. далее). Сообщение Цезаря, таким образом, никоим образом не исчерпывающе, хотя в определенных рамках не расходится с действительностью. Он наглядно доказывает, что германцы в конце 1 века до н. э. не знали политеизма. В то же время в сообщении Тацита нашли отражение политеистические верования германцев.
Высшие формы культа германцев того времени обнаруживают два вида почитаемых объектов. Одни — это, без сомнения, собственно германские, известные Тациту наверняка на основании информации от короля семнонов Масиоса, который в 92 году был в Риме вместе с пророчицей по имени Ганна. Именно Масиос должен быть источником сведения о главном семнонском божестве, имени которого Тацит не привел, однако подчеркнул его господствующую роль всеобщего повелителя: regnator omnium deus (Германия, гл. 39). В соответствии с преобладающим среди исследователей мнением, это был бог неба *Tiwaz (Ziu, Zio, ст. норд. Тyr), имевший уже антропоморфные черты[105]. Вторым божеством была богиня Нерта, почитаемая северными соседями семнонов и являющаяся персонификацией земли-матери. Тацит упомянул также сына земли Туистона, отцом которого следовало бы признать Тиваза (хотя Тацит не говорил об этом). Туистон считался прародителем германцев; очевидно, германцы помнили о космогонической легенде, лежащей в основе культа неба. Германия Тацита позволяет сделать вывод: германцам был знаком прототеизм, и у них обозначились зачатки «космогонического» политеизма (Тиваз-Нертус-Туистон), возникшего, по-видимому, под римским влиянием. Это не был, однако, подлинный развитый политеизм. Как собственно германский квалифицировал Тацит лугийский культ двух братьев Алков («Кастор и Поллукс»), почитаемых в Силезии, однако он был наверняка кельтского происхождения по причине проникновения на эти земли кельтов. Объекты культа второго типа у германцев Тацит наделяет именами римских Меркурия, Марса, Геракла, а также египетской Изиды. Принято считать, что эти имена возникли в качестве римской интерпретации определенных германских божеств, с чем, однако, трудно согласиться. Ведь в способе трактовки Тацитом обеих этих культовых групп отчетливо заметно различие. Говоря о римской группе — в отличие от собственно германской — он не приводит никаких связей с германской средой, культ Изиды признает заимствованным (peregrinum sacrum), хотя ничего конкретного не может сказать о его происхождении; говорит о пребывании Геркулеса в Германии, что естественно должно объяснить присутствие там его культа. Генезис восприятия культа Меркурия и Марса не требует объяснения, поскольку функции этих богов указывали на торговые и военные отношения Рима с Германией. Заимствованные божества со временем были соотнесены германцами с определенными отечественными верованиями и именами. Таким образом римский Меркурий превратился в германского Бодана, бывшего демона, повелителя мертвых (подобную функцию, помимо прочих, исполнял и Меркурий, отсюда и это отождествление), Марс, соперничающий у германцев с Меркурием за культовое первенство, — в Тиваза, Геркулес — по-видимому, в Доннара, в то время как культ Изиды исчез. Таким образом, у германцев, как и у других индоевропейских народов, живших вдали от «плодородного полумесяца» и средиземноморской области, мы можем наблюдать сохранение изначальной индоевропейской религиозной традиции, а также заимствованные извне зачатки политеизма, на проникновение которых повлияли контакты с областями развитого политеизма, столь оживленные у германцев.
105
О нем упоминал Тацит, (Р. Cornelii Taciti Libri qui supersunt (издание E. Koestermann) 2 (Germania ect.), Leipzig, 1970. S. 27) при описании обрядов, осуществляемых семнонами в своей священной роще с участием представителей всех других свевских племен. Р. Петтаццони (R. Pettazzoni, Regnator omnium deus // Essays etc. S. 136–150) привел «правильную филологическую интерпретацию этих слов» (с. 141), намереваясь лишить основания спор, ведущийся по вопросу об идентификации названного так божества. Автор не согласен с точкой зрения, что якобы Тацит наделил божество эпитетом, свойственным Юпитеру, поскольку этого римского бога обычно называли deum или deorum regnator — правитель богов, но никогда regnator omnium — бог, правитель всего. По мнению автора, слова Тацита в конечной части описания (гл. 39) «ibi regnator omnium deus» следует толковать не так, как это до сей поры было принято: «здесь [то есть в роще] [пребывает] всемогущий бог», а иначе: «здесь [в роще] всем правит бог», где «бог» (deus) означает какую-то неопределенную сверхъестественную силу, пребывающую в роще, «и нет причин считать, что речь здесь идет Зевсе, а не о Вотане или ком-нибудь еще» (с. 145). Эта интерпретация не кажется бесспорной. Тацит видоизменил эпитет Юпитера, поскольку не хотел идентифицировать с ним семнонского бога, однако и в измененном виде слова regnator omnium deus звучат вполне солидно, а св. Августин отнес эти самые слова к Богу христианскому (Migne, PLat. 34, kol. 27, de doctrina christiana 1, cap. 23 — Петтаццони не оценил значения этой цитаты для данного вопроса). В сверхъестественном контексте подобные слова относятся к конкретной сущности высшего порядка, и не стоит считать, что семноны питали глубокое уважение к неопределенной силе, приносили ей человеческие жертвы и подчеркивали ее всевластный характер. И 39 глава Германии, взятая целиком, исключает ограничение мощи этого божества пределами рощи, как этого хотел бы Петтаццони. Семноны считаются древнейшим и благороднейшим свевским племенем, по своей мощи они претендуют на главенство среди свевов. И вот священная роща, осуществляемые в ней странные и страшные обряды, и прежде всего божество, почитаемое всеми свевами, представляют собой символ и одновременно фактор политическо-культового единства свевской общности и центральной в ней функции семнонов. Ограничение силы бога пределами рощи противоречит смыслу всей главы. Божеству подчинена не одна роща, а союз свевских племен во главе с семнонами. Этот факт находит отражение в определении regnator omnium deus. А последующие слова «cetera subiecta atque parentia» также указывают на всю эту общность. Отметим, что в последнем издании: R. Much, Die Germania des Tactitus (изд. В. Ланге в сотрудничестве с Г. Янкуном), Heidelberg, 1967. S. 432–440, издатель (расширивший текст) хотя указал статью Петтаццони в списке литературы, не привел его концепцию в тексте.