К сожалению, Адам Бременский в своем описании не дает дополнительных сведений по сравнению с Титмаром о полабском политеизме. Немецкие источники 11 века вообще умалчивают о политеистической системе славян, за исключением этих двух хроник и некоторых случайных упоминаний, как, например, у Бруно из Кверфурта о Сварожиче. Сообщения приобретают массовый характер только в 12 веке, и если исключить случайное упоминание имени полабского божества Припегела в так называемой рукописи архиепископа Адельгота 1108 года, первую серию сообщений на эту тему представляют жития епископа Оттона[457], дающие более или менее исчерпывающую информацию, основанную на близких источниках. Древнейшим из этих источников является наверняка — Vita Prieflingensis, наиболее скупой на подробности; источник сообщает об идолопоклонстве в двух городах на пограничье между полабской и поморской сферами в Щецине и Волине. Два других жития сообщают также еще о нескольких центрах идолопоклонства в лютичском крае. Эти три жития в сумме значительно обогащают данные Титмара и Адама, относящиеся исключительно к Радогоши, и свидетельствуют о развитии аналогичных форм политеизма в иных местах. Однако, в отличие от сообщений Титмара, они не поднимаются до уровня синтеза, предоставляя скорее обильный для него материал. Важнейшим городом на землях миссии епископа Оттона был Щецин, его божку Триглаву было уделено особое внимание в житиях Vita Prieflingensis, а также Херборда. По свидетельству первого из них[458], в Щецине рядом стояли дома с изображениями богов (deorum simulacra), однако конкретно автор говорит о поклонении языческого населения только одному богу deus Triglous. Херборд поясняет, что в храме было четыре гонтины[459], главная — с изображением Триглава, три другие же имели различное назначение: в них по кругу стояли лавки и столы, за которыми собирались на совет, там же собравшиеся пили и развлекались. Туда же знатные люди (nobiles… ас potentes), о которых автор рассказывает далее, прибывали на пиры в праздничные дни, ели и пили с золотой и серебряной посуды, принадлежащей сокровищнице храма. Мы имеем право предположить, что здесь потреблялись жертвуемые божеству еда и напитки. Значит, из четырех гонтин только одна имела характер святилища, три другие же выполняли при нем вспомогательную функцию. Заслуживает внимания переданное Хербордом описание главной гонтины, собственно храма. Святилище было возведено с удивительной тщательностью и мастерством, имело стены, украшенные с внутренней и внешней стороны фигурами людей, птиц и зверей, которые выглядели как живые, а раскраску внешних стен не смогли повредить ни снег, ни дождь[460]. Эти полные восхищения слова христианского автора показывают, какое огромное впечатление производил храм на тех, кто его видел. Важно также то, что описание Херборда является самостоятельным, оно сделано не под влиянием Титмара, хотя и согласуется с его сообщением о храме в Радогощи, что говорит о существовании определенного стиля — с характерными барельефами, украшающими стены, — в храмовом строительстве в Полабье. Таким же образом согласуются с тем сообщением и другие фрагменты обоих житий. Так же, как в Радогощи, в соответствии с обычаями предков, обязательной была десятина от военных трофеев в пользу храмовой сокровищницы, в которой хранились все богатства: дорогие сосуды, призывные рога, оружие. Во всех гонтинах храма был, повидимому, один жрец, хотя Херборд говорит о них во множественном числе, второй, возможно, ухаживал за конем Триглава, рослым, вороным и огненным, используемым при гаданиях, которыми, по свидетельству Vita Prieflingenis, руководствовались очень строго. Ясно, что уже до Титмара, то есть в 10 веке на Полабье должна была утвердиться определенная культовая модель, которой следовали и в 12 веке. Жития описывали также статую Триглава, имевшего, как явствует из его имени, три головы. Они, согласно Vita Prieflingenis, были посеребренными (tria capita deargentata), сама статуя была из дерева, коль скоро епископ растер его туловище (truncum Triglavi ipse contrivit). С Триглавом в научной литературе связаны смелые концепции. Грешит вольностью предположение Брюкнера, считавшего имя Припегала из письма 1108 года переделанным именем Триглава[461]. По мнению А. Гильфердинга, имя «Триглав» было только прозвищем, данным по числу голов; в действительности, по его мнению, это был Святовит (арконский) «Сварожич», почитаемый наравне с Триглавом как главное божество, а в пользу их идентичности говорит не только несколько голов, но и культовый конь, а также схожая процедура гаданий[462]. На основании выводов автора можно сделать вывод о существовании в Щецине и Арконе общей культовой модели, с чем можно согласиться, но это не дает основания для идентификации трехголового Триглава с четырехголовым Святовитом. Однако это мнение Гильфердинга разделял и Брюкнер, как и другое его суждение о существовании культа Триглава также и в других городах, Волине и Браниборе[463]. Если перенесение культа Триглава в Волин является результатом обычного недоразумения[464], то можно признать существование браниборского Триглава установленным фактом[465]. Далее мы займемся объяснением редкого случая общего культа Триглава в двух удаленных друг от друга городах, хотя в принципе каждое племя имело собственное божество покровителя и осуществляло его культ в своем святилище, а если и почитало другие божества, чему не препятствовали никакие «догматы», то лишь как второстепенные[466].
457
Из новой критики житий св. Оттона: К. Liman. Stan badan nad zywotami sw. Ottona z Bambergi // SZr., 3/1958. S. 23–47, а также его предисловия к исследованиям: Vita Prieflingensis // MPHist. s. n., 7/1, 1966. S. 7–22; Ebo, ibidem 7/2, 1969. S. 5–24; Herbord, ibidem 7/3, 1974. S. 5–27; E. Demm. Reformmonchtum und Slavenmission im 12. Jh. Wert-soziologisch-geistesgeschichtliche Untersuchungen zu den Viten Bischof Ottos von Bamberg. — Lubeck u. Hamburg, 1970. S. 10–18; J. Petersohn. Probleme der Otto-Viten und ihrer Interpretation etc. // Deutsches Archiv z. Erforschung d. Mittelalt. 27, 1971. S. 314–372. Следует согласиться с критикой Петерсона, что Vita Prieflingensis, автором которой был Вольфгер, возникла, в соответствиии с заключением А. Гофмайстера между 1140 и 1146 г. (С. 331 п.). Эбон писал в 1151–1159 годах, Херборд закончил свое произведение немногим позднее. Все три жития согласуются между собой, поэтому каждая общая и расходящаяся в деталях информация требует особого критического анализа, который, впрочем, в рамках этого исследования нет нужды проводить. Во всяком случае, как справедливо утверждал Верманн (М. Wehrmann. Die Lehrund Predigttatigkeit des Bischofs Otto von Bamberg in Pommern // Baltische Studien NF. 26. — Stettin, 1924. S. 157–196), обращение к этим источникам требует «немалой осторожности»: в них содержатся многочисленные ошибки, недоразумения и литературные вставки (С. 162).
459
Herbord 2, cap 32. S. 122–125, где также содержится описание трех вспомогательных гонтин: «Три других места собрания меньше почитались и были менее украшены. Внутри них по кругу были расставлены только стулья и столы, поскольку, там они имели обыкновение устраивать свои сборища и сходки, ибо там они могли, по желанию, либо пить, либо играть, или обсуждать вещи серьезные, и в том же здании они собирались в определенные дни и часы» (С. 124). Таким образом, становится очевидным, что гонтины были только (tantum) местом собраний, а не культовым местом. В принципе принимает данные Херборда Пальм (Palm. Op. cit. S. 78 n.), а также приводит сравнительные данные, однако безосновательным является его предположение, что божества находились и за стеной. Vita Prieflingensis 2 (cap. U.S. 42), упоминая только о двух гонтинах, говорит, что в них находились inclusa deorum simulacra, но одновременно утверждает, что во второй гонтине жрец идолов хранил сёдла (sella) Триглава (там могла находиться и конюшня этого божества). Отсюда вытекает, что обе гонтины служили Триглаву, а если действительно существовали также гонтины и других deorum simulacra, то так же, как в Радогощи, в главном храме Триглава. Понятно также, почему Vita Prieflingensis не упомянула о двух других гонтинах: они не служили непосредственно для культовых целей. Если сам жрец обслуживал две гонтины Триглава, то наверняка не было других жрецов, а если Херборд (Herbord 3, cap. 18. S. 179) говорит, то это может быть его предположением, вытекающим из количества гонтин.
460
Herbord 2, cap. 32. S. 122 n. См. также о культе Триглава и его гонтине: Н. Chlopocka. Poczatki Szczecina // RHist. 17/1948. S. 305–307, где также указан список литературы по этой проблеме. Венецке (Wienecke. Op. cit. S. 241), которого потрясло сходство описаний храма в Радогощи и в Щецине, даже считал, что Радогощь находилась в Щецине!
461
Это, скорее всего, умышленное искажение с целью приближения к именам Приапа и Белфегора, Bruckner. Mitologia slowianska. S. 127 n. Ранее Брюкнер (Bruckner // ASPhil. 6/1882. S. 223; Bruckner. Mitologische Studien // ASPhil. 14/1892. S. 166) читал Препегала как Прибыхвала, ср. Urbanczyk. Pripegala // SSSlow. 4. S. 351.
462
А. Гильфердинг. История балтийских славян // Собрание сочинений 4. — СПб., 1874. С. 164–168. О подобных атрибутах Святовита и Триглава писал также Нидерле (Niederle. Op. cit. S. 150 n.) и другие.
463
Bruckner. Mitologia polska. S. 40: «Триглав, Святовит, Сварожич — это не три различных божества, а одно и то же главное божество земного и небесного огня». S. 38.
464
Эбон (Ebo 2, cap. 13. S. 76), после описания ликвидации св. Оттоном языческого культа в Щецине и Волине сообщает: «Языческие жрецы, похитив, вывезли за пределы провинции золотое изображение Триглава, который почитается у них более всех». Автор не объясняет, из какой в какую землю (рrоѵіnсіа) было перенесено изображение, однако же оно не происходило из Волина, в котором ни один из историографов о культе этого божества не упоминает. Поэтому нужно понимать, что произошло перенесение изображения из щецинской земли в волинскую землю, где оно было открыто мессионерами. Вряд ли контекст сообщения Эбона об этом изображении допускал иную интерпретацию. Следом сохранения какого-то изображения Триглава может быть деревня Триглав вблизи епископского Камня в Поморье, Т. і R. Kiersnowscy. Na Pomorzu wczesnosredniowiecznym. — Warszawa, 1970. S. 187.
465
Проблему культа Триглава в Бранденбургии рассмотрел Пальм (Palm. Op. cit. S. 94–97), придя к выводу, что там существовало изваяние Триглава, но не было храма. Сообщение об этом культе содержалось в достоверном источнике 12 века — Heinrici de Antwerpe. Tractatus de captione urbis Brandenburgensis: In qua urbe (Brandenberg) idolum detestabile tribus capitibus honoratum a deceptis quasi pro deo colebatur — Трактат о взятии города Бранденбурга: «В каковом городе (Бранденбурге) мерзкий идол, увенчанный тремя головами, почитался обманутыми людьми как бы за бога» // Scriptores 25, 1880. S. 482; ср.: Chronicae episcopatus Brandenburgensis fragmenta. Ibidem. S. 484 n. — сообщение о Триглаве этот источник заимствовал из Договора Генриха, ср.: G. Hertel. Untersuchungen uber die altesten Branden-burger Chroniken etc, Forschungen zur deutsche Geschichte, 19/1879. S. 217. В то же время не заслуживает внимания версия о так называемом мисненском Триглаве, якобы почитаемом местным славянским населением, о чем, по сообщению Мисненской хроники Петра Альбинуса, писал монах Пирненсис, ср.: Demetrykiewicz. Op. cit. S. 9. Это сообщение подвергал сомнению Нидерле (Niederle. Zivot star. Slov. 2/1. S. 151, сноска 5).